Жизнь солдата - страница 67

Она, оказывается, еще в райцентре догадалась, что этот старик – ее настоящий дедушка.

– Откуда ты знаешь, что это мой отец? – спросил он у нее, крайне удивленный.

– Можешь не сомневаться, – ответила дочь, – все сходится. Помоги дедушке слезть с подводы.

– Да, да, – подтвердил, волнуясь, дедушка, – щербинка на носу, – самая верная примета, что ты – мой сын!

Они обнялись и расцеловались. И слезы радости у обоих потекли по щекам. Ефим (так звали его сына) разволновался и вдруг закричал на всю улицу во весь голос:

– Люди, у меня нашелся отец! Вы слышите, у меня нашелся отец!

На крик сбежались все соседи и с изумлением смотрели на эту трогательную встречу отца и сына, которые нашли друг друга через пятьдесят лет. Тут же нашлись старики и старушки, которые вспомнили давнишнюю историю любви между бродячим печником и дочерью гревского богача. Дедушку пригласили в дом и здесь отметили эту удивительную встречу.

В разговорах за столом выяснилась вся жизнь дедушкиного первого сына Ефима. Ефим не помнил, кто его выкормил и вынянчил. Он помнил себя уже семилетним мальцом, которого все почему-то называли «подкидышем». Ни отца, ни матери он не знал и никто ему не говорил о них. Он жил у кузнеца и помогал хозяину в кузне. Когда он подрос, ему всем обществом определили фамилию по названию местечка. Так он стал Ефимом Гревским. В этом местечке он женился, вырастил детей и сам стал дедушкой. Сейчас он работал кузнецом в колхозе. Весь день и все последующие дни, пока дедушка гостил у нашедшегося сына, в дом приходили люди, чтобы посмотреть на дедушку и подивиться превратностям судеб человеческих. Через неделю дедушку проводили домой.

Вот такую историю рассказал дедушка моей маме, когда она его провожала на пристань. Через несколько лет дедушка скончался в Быхове на семьдесят седьмом году жизни. А историю первой любви дедушки мама много раз рассказывала соседям нашей улицы и своим знакомым. И все удивлялись необыкновенной дедушкиной судьбе. Шутка ли, через пятьдесят лет найти сына, внуков и правнуков, о которых он ничего не знал…

Когда маму приняли в члены Коммунистической партии, она с радостью и энтузиазмом устремилась навстречу новой жизни. О работе и говорить нечего – она считалась лучшим мастером по выпечке баранок и булок, а потом и хлеба. Все-таки она работала в пекарне чуть ли не с детства. Но и дома она делала все, что было в ее силах. Она самой первой по нашей улице провела в наш дом электричество. Правда, "лампочку Ильича" повесили только в зале, а на кухне и в спальне мы продолжали пользоваться керосиновыми лампами. Лампочка Ильича привлекла всех соседей. В частных домах она была тогда редкостью. По вечерам все заходили к нам и подолгу смотрели на эту тусклую лампочку и удивлялись:

– Как это она горит и светит без керосина? Неужели по черным проводам, которые протянули к нам от Циммермановской улицы, бежит огонь и свет?

Они хоть и завидовали нам – все-таки экономия керосина, – но сами пока не хотели расставаться с керосиновыми лампами. Они просто побаивались этого новшества. Им, конечно, было привычней возиться каждый день с керосиновыми лампами.

Потом мама провела в наш дом радио. Когда у нас в доме заговорил репродуктор, к нам в дом зачастили даже и те соседи, которые к нам почти никогда не заходили. В зале негде было сесть, и нашей соседке по дому, тете Сарре, приходилось выносить стулья из своей половины дома: неудобно держать соседей на ногах. Каждый вечер у нас собирались, как на праздник. Слушали и удивлялись: