Жизнь солдата - страница 79

В одном месте лодка так застряла, что я не мог сдвинуть ее с места. Я уже подумал, что надо найти палку и подталкивать лодку с помощью рычага. Весло для этого я боялся использовать, чтобы не сломать его. Но тут меня осенила счастливая догадка. По середине ручья, шириной сантиметров тридцать, было глубже. Вот я и подумал, что если один борт лодки немного приподнять, то противоположный нижний угол лодки будет скользить по этой более глубокой канавке. Я попробовал так делать, и продвижение лодки пошло веселей.

А когда я после очередного поворота Комаринки увидел широкий водный простор, у меня от радости сердце заплясало. Как я был доволен, что не повернул с полпути. Я давно мечтал увидеть такую Комаринку. Я ведь знал, что здесь у дубовой рощи Комаринка похожа на настоящую речку шириной более сорока метров. Эта водная гладь с нашей горы совершенно не была видна, но я догадывался о ее существовании. Я был в восторге, что добрался сюда.

Я тут же забыл о всех своих мытарствах. Этот многоводный участок Комаринки скрывался от прохожих на шоссе за дубовой рощей и высоким кустарником на берегах. Вода здесь, наверно, была отстойной, потому что у берегов росли, как и на Старике, белые кувшинки и круглые большие листья с зелено-коричневым оттенком. Я заскользил на лодке по этой водной глади, оглядывая будто вновь открытую Комаринку и заросшие лозой ее берега. Так я доехал до последнего моста на шоссе. Здесь Комаринка раздваивалась: один водный рукав уходил под мост, за которым виднелся лес, а второй – уходил на луга, где паслось стадо коров.

Я повернул обратно: все-таки одному не очень приятно путешествовать. На обратном пути пришлось опять повозиться с лодкой на слишком мелких местах. Но теперь я уже знал, как облегчить эту работу, да и течение теперь помогало мне: я почти не греб веслом, а только рулил. Брата не оказалось на старом месте, а мне так хотелось поскорей похвастаться тем, что я все же достиг полноводной Комаринки около леса. "В следующий раз, – думал я, – надо ехать обязательно вдвоем или даже втроем и тогда можно будет доплыть до самого истока Комаринки". Лодка по течению шла легко и быстро. Вскоре я достиг Днепра, пересек его, поставил лодку на свое место, отнес Клетецким весло и побежал домой.

У меня внутри все ликовало от восторга, как будто я совершил что-то необыкновенное. Пусть моя цель не была достигнута до конца, но я все-таки побывал на этой таинственной Комаринке и много узнал и увидел. Теперь, глядя с нашей горы на зигзагообразный путь Комаринки, я уже не буду гадать, что там и как там: я точно знаю, что перед хорошо видимой дубовой рощей плещется настоящая, широкая речка Комаринка, вытекающая из леса и луга. Но где все-таки исток нашей Комаринки? Эта загадка осталась пока не решенной…

Можно смело утверждать, что наша улица была самой активной в нашем районе в деле организации мальчишеских игр. Ни один погожий день не обходился у нас без какой-нибудь игры. К нам сходились мальчишки со всех соседних улиц: Советской, Урицкой, Бобруйской и Циммермановской. Игры были разные, и каждая игра затевалась в определенное время года. Никакого календаря игр, конечно, не существовало. Все происходило стихийно, но удивительно своевременно. Инициатива всегда принадлежала нам, мальчишкам с нашей улицы. А было нас восемь человек, как раз столько, чтобы начать любую игру: будь то городки, футбол, «пикер», "старшая матка" или лапта, не считая прочих, более мелких игр. У нас был удобный отрезок улицы между длинным детдомовским садом и огородом Клетецких. Главное – окон здесь не было. Если мяч попадал в сад, то у нас там был лаз, и мы смело пролезали туда за мячом. Сад никто не охранял, но все равно никто туда не лазил за яблоками, потому что этот сад был детдомовским, для детей-сирот. Если же мяч попадал в огород к Клетецким, то мы спрашивали разрешения достать его у бабушки Анели, матери многочисленного семейства Клетецких. Лазать к ним было абсолютно невозможно. Двор охраняла большая черная собака Альма, страшно злющая. А бабушка никогда не отказывала нам. Даже когда однажды от сильного удара мячик залетел к ним во двор и разбил стекло в окне, она вернула его нам и не ругала, как другие. Стоило нам начать игру, как тут же к нам сбегались мальчишки с соседних улиц. Наверно, наши звонкие голоса были слышны далеко вокруг. Игры обычно продолжались до темноты, до десятого пота.