Жизнь среди людей - страница 2

Двое особей мужского пола с соседней последней парты повернулись ко мне. Один из них был маленьким, а другой очень крупным.

– Я Артем, – представился тот что поменьше, а потом указал на второго: – А это Гриня.

Гриня улыбнулся, и я увидел, что кусочек зуба у него сколот.

Я кивнул.

– И как там в Питере? – спросил Артем.

Я растерялся, но через четыре секунды (за которые прошла целая геохронологическая эпоха) ответил:

– Нормально.

Он издал звук, который я идентифицировал как смешок.

– Нам надо выбрать старосту, – улыбнулась Зоя Викторовна. – У кого какие предложения?

– Пусть Соколов, – крикнул Артем.

У него был характерный голос человека, у которого еще не закончилось утолщение голосовых связок. Люди говорят в таком случае, что голос еще не сломался. Такое смешное выражение.

– Не-ет, – раздался женский голос спереди. – Пусть лучше Шишкина, как в прошлом году.

Мои новые одноклассники начали спорить, но Зоя Викторовна их остановила.

– Давайте проголосуем, – предложила она. – Кто за Соколова?

Поднялись две… три… пять… шесть рук. За него проголосовали все лица мужского пола.

– Кто за Шишкину?

На этот раз поднялось десять рук. Все лица женского пола, кроме девушки с хорошей осанкой, проголосовали за Шишкину.

– Встань, Алиночка.

Оказалось, что старостой выбрали именно ее. Значит, Алина очень ответственная.

– Значит, решили. Что ж, на сегодня все. Тогда я пойду. И вы домой собирайтесь. Долго не гуляйте. Не забудьте, завтра первый учебный день.

Зоя Викторовна нахмурилась, а затем улыбнулась.

– До завтра.

– До свидания, – ответили мои новые одноклассники.

Собрав цветы, Зоя Викторовна вышла из класса.

Тогда все начали обсуждать, куда пойти.

– И куда пойдем? Дождь на улице. Не погуляешь. Может, к Шишкиной?

– Иди на фиг, ко мне никто не пойдет.

– На улице дождина.

– Так пойдемте в кафе.

– Ты с дуба рухнула? У нас две бутылки вискаря, какое кафе?

Почти все встали из-за парт, а я остался сидеть. Мне не хотелось вставать, потому что остальные парни крупнее меня. Некоторые девушки тоже были выше, потому что они были на каблуках. Рядом с ними я выглядел слишком мелким.

Хотя чего мне удивляться? Четырнадцать лет, 167 сантиметров, 54 килограмма. Не знаю, что из этого хуже всего.

Я все еще сидел за партой. Мне было страшно, что, если я встану, меня заметят. Я посмотрел в окно. Вода с неба все еще падала.

Кто-то все еще хотел пойти в кафе, но им неизменно отвечали аргументом про «две бутылки вискаря»,

– Так что, на улице будем? – спросил высокий светловолосый парень атлетического телосложения. Фенотипически он выглядел идеально, его лицо напоминало лица греческих богов.

Кажется, именно он сказал «подумаешь», когда Зоя Викторовна говорила про меня.

– Вы совсем тупые, что ли? – сказала та девушка с очень хорошей осанкой, которая сидела за партой одна, – А если вас поймают?

– Да заткнись ты, ботанка.

Я напрягся – это слово мне было знакомо слишком уж хорошо.

Мои бывшие одноклассники тоже называли меня ботаником.

Сначала я отвечал им, что я не интересуюсь ботаникой, и надо мной смеялись. Потом я узнал, что они использовали слово «ботаник» как оскорбление. В Википедии я прочитал, что ботаник – это человек, который слишком много занимается самообразованием. И что в этом плохого?

Но я усвоил, что в представлении большинства сверстников это неправильно. Очевидно, здесь считают так же.

А ведь это частная школа, нацеленная на высокую успеваемость. Здесь даже были не уроки, а пары, и длились они до четырех часов дня.