Жизнь в деталях - страница 6

Можно справедливо возмутиться: кто мне дал право подобным образом судить? Сама не пишет (пишу, кстати, и не только стихи), работает – билеты продает, пусть и через рассылки рекламные. Для начала – накипело. И как у зрителя, который получает вместо качественного творения отрыжку искусства, или искусственную отрыжку, в общем, какую-то подделку. И как у человека, для которого классика не пустой звук. Вот порой меня спрашивают: «Фенек (кто-то говорит Лисец – от Лисы и Песца), ты чего не издаешься?» А я стою, смотрю и думаю, как правильно ответить, чтобы не обидеть. В журналистику не пошла – продаваться не захотела, не поверила в систему «мы против власти», да и во власть не очень верю (Лорд Генри с его безграничной иронией – плохой пример для подражания, а Уайльд в целом слишком хорошо учит думать). Не против быть надо, а за… За народ, за Родину. За свое прошлое, за свои традиции, за свое достояние. За то, чего уже днем с огнем не сыскать. Не стала публиковать свои стихи и произведения почему? Да просто каждый раз, когда мне приходит такая мысль в голову, я вспоминаю свою маму – женщину строгих нравов, идеального вкуса, которая, откладывая очередной мой лист, говорила: «Ах, милая, не Блок (тут следовал вздох), не Блок». И это было обидно до чертиков. Я не Блок, меня и правда зовут не Саша, а совсем иначе. Но в то же время это было словно лакмусовой бумажкой, говорящей об уровне моего творения. И если уровень был таким, то стоило ли творение нести куда-то в издательство? Конечно, нет.

Правильно это, неправильно – каждый ответит по-своему. Я со временем стала «злой». Теперь я знаю, что не несу свое в «печать» еще и потому, что «лежать» рядом с новомодными шедеврами из серий боевиков, городского фэнтези и даже рядом с «правдивыми» историями сегодняшнего дня я не хочу. А стоять сиротливым томиком никому не нужной поэзии? Нет, вот у меня есть знакомая Саша. Бес. Да, ее знает узкий круг поклонников, ее стихи издают. И никто не знает, кем она работала до, что она ездила по городам и весям, читая со сцены свои стихи… И я горжусь, что есть такие люди. Они стремятся к мечте. Станет ли она классиком? Не думаю, что ее волнуют такие вопросы, что она думает о том, что случится с ее стихами через пару сотен лет. Она просто творит. И это прекрасно. Хочу ли я стать классиком? Тут вспоминается отчего-то Лукьяненко с его «Осенними визитами», где звучит примерно такая фраза: «не дай нам бог жить в мире, который придумают дети и писатели». Вот это близко к моему отношению в вопросе «стать классиком» – не дай бог этому миру признать меня классиком.

Самоуверенно? Пожалуй. Вот «Премию имени Рюноскэ Акутагавы» мне бы хотелось получить, но вряд ли я смогу когда-нибудь написать что-то достойное ее. Может быть, еще «Премию Эдгара Аллана По» – тут шансы у меня слегка повыше. Но все же стоит оставаться объективным. Подозреваю, что к этому моменту уже ваш глаз будет нервно дергаться от всего прочитанного. Но мы же говорим о современной литературе, театрах и прочих «высоких» вещах. По мне, так впору уже пить успокоительное и разбавлять «капельки» коньячком.

Хотя я, несомненно, утрирую, и не все так плохо. Ставят и хорошее, ах да, я забыла сказать о том феномене, когда хорошо поставленная классика превращается в опасную штуку. Знаете, это как? Идешь на «Маскарад» в театр и вдруг открываешь для себя удивительный факт. В программке написано: автор Лермонтов, имена все те же, а сюжет не узнаешь. В такие моменты ощущаешь себя идиотом, право слово. А все потому, что постановщик, без всякой иронии, столь гениален, что легкое смещение акцентов позволяет открыть в произведении факт удивительный – мерзавцем-то оказывается кто? Да, главный положительный герой. Ох, не знал Лермонтов, о чем на самом деле пишет! А может, и хорошо, что не знал. Может, так ему теперь спокойнее.