Жизнь в иных мирах. Фантастические записки - страница 12

Сами ряды для зрителей были расположены шахматными ячейками. я бы сказала, полу-шахматными ячейками. И я смотрю, как очередной человек, женщина, съезжает вот с этой горы и ударяется во впереди стоящие ряды и просто её туда закатывает всем телом, и она там погибает. А я просто смотрела на это, я не могла понять. Думаю, да что ж происходит-то такое? Что ж они такие глупые, ну скользко, гора, ну куда идти? Ну сядьте на попку, съедьте нормально. Вы зачем идёте по льду с горы? К тому же погода на улице была, я помню, летняя, потому что все были очень легко одеты. И я тут сажусь на попку и думаю, нужно мне съехать, мне нужно срочно выйти. Вот хоть я и знаю, что там стоит эта коробка, я понимаю, что мне нужно выйти. И каким-то боковым зрение я увидела, что справа кто-то рассыпал нечто вроде песка. Эта россыпь была под крайним креслом возле прохода. Это был то ли песок, то ли мелкие конфетки какие-то. Я забираю его в горсть, потом во вторую горсть. Девушка меня спрашивает:

– Тебе зачем это?

– Буду сыпать, чтобы не сильно скользко было, да и чтобы могла где-то затормозить, чтобы вот не уехать так вот, как вот эти вот товарищи едут, чтобы не убиться.

– Ну, я тогда следом за тобой.

– Давай, я уже как бы протопчу дорожку, а ты давай, иди прямо за мной. Посыпки и ей хватило, она насыпала её в подол своего платьица. Если у меня было две охапки в ладонях вот это вот мелочи какой-то непонятной, то у нее это было не в руках, а в подоле платья. В общем, я аккуратненько съехала, потом съехала эта девушка маленькая и мы встали на большом проходе, который вёл к дверям.

Двери были сквозные с одной стороны зала и с другой. И мы стоим, смотрим и понимаем, что мы не можем выйти, потому что двери с обратной стороны охраняются. И я беру ее на руки и говорю:

– Ты прости меня, конечно, дорогая, но мы сейчас немножко поиграем.

– В каком смысле поиграем? – непоняла она меня, – смысле, во что мы поиграем?

А она уже боится, все боятся. Все настолько боятся, что они сидят в своих замерзших креслах, трясутся от холода, но боятся встать и сделать что-то против. И вот мы с ней вдвоем добрались до одного из выходов из зала, через который можно было выйти.

Я ее беру на руки и говорю:

– Ты маленького роста, в платьице, уткнись в меня лицом, чтобы лица не видно было, что ты взрослая. И будем бить на то, что мой ребенок хочет в туалет.

Наш манёвр сработал и таким вот образом мы с ней вышли из зала. Да, нас остановила охрана, они нас не пускали, я им долго доказывала, что мой ребенок очень сильно хочет в туалет, а девушка еще с перепугу ещё и реально расплакалась. Я сначала думала, что она играет, но после того, как мы уже с ней отошли от этих людей, она говорит:

– Нет, я не играю, мне реально страшно, я плачу просто потому, что мне страшно.

А до этого я объясняла охране:

– Ну, куда мы отсюда денемся, если здесь все охраняется? Все выходы охраняются, мы сейчас просто сходим в туалет и вернемся в зал.

Худо-бедно я им объяснила, как могла, на своем русском языке, потому что они меня не понимали, и мы с ней ушли. Мы потом пошли… Потом уже мы с ней вышли аккуратно каким-то образом выбрались из здания театра и попадаем на какой-то парад вокруг этого дворца, вокруг этого театра.

Я не знаю, что это было, был какой-то парад, то есть были другие люди, может быть, люди из другого зала, а может быть, это люди, которые ожидали следующего сеанса, но их было очень много, и они ходили вокруг этого здания. Как мы увидели с этой девушкой, все эти люди стекались из всех частей города, то есть как на какой-то зов. Они стекались к зданию театра и тупо ходили вокруг. Расстояние для марша было довольно большим, и поэтому была такая очень широкая колонна А направление движения самой колонны происходило против часовой стрелки. Мы тоже присоединились к ним, дабы раствориться в толпе на случай если нас начнут искать.