На привокзальной площади было очень много беженцев, значит они, Натан и Хая, правильно выбрали маршрут побега. Услышав гудок паровоза, вся площадь пришла в движение, все звали своих родных, которые во время ожидания, разбрелись кто куда. Началась паника, каждому хотелось занять местечко в вагоне, не потеряв своих родных. Паровоз приближался к станции, когда остановился состав, вся живая масса устремилась занимать места в вагонах: это были такие же самые теплушки, в которых не было полок, все размещались, кто как мог. Натан и Хая с детьми заняли места в одном вагоне, это радовало их, потому что дети были у них на глазах. Когда всё утряслось, они решили перекусить и устроиться отдохнуть. Но по вагону пошел разговор, что состав направляется в Полтаву, естественно с несколькими остановками для заправки, а какая там обстановка, никто не знал. Эта неизвестность всех угнетала, расхотелось спать, все мысли были только о том, что же будет дальше. Внутренний холод охватил всё тело Хаи, она вновь и вновь вспоминала, как потеряла своих трёх ангелочков, что будет с оставшимися детьми, слёзы непроизвольно лились, а Хая и не пыталась их вытирать. Натан всё понимал, он, как мог, успокаивал Хаю, но как успокоить раненое сердце матери, потерявшей детей, ещё никто не знал. Он обнял её, согревая своим дыханием её руки: они были такими нежными и очень холодными, он целовал их и приговаривал: «Любимая, я всё понимаю, но кто же знал, какая жестокая будет эта война… Я чувствую себя во всём виновным, ведь я – мужчина, а ты – слабая, нежная, беззащитная женщина, а всё легло на твои плечи: и заботы о детях, и обо мне!» Хая, слушая Натана, задремала. Он укрыл её своим пиджаком – его пиджак был большого размера, ведь Натан по сравнению с Хаей был очень высоким мужчиной, так что его хватило укрыть Хаю, она, как маленький птенчик прислонилась к Натану и они согревали друг друга. Старшие девочки спали по двое с младшими девочками и тоже согревались, как их родители. Паровоз иногда подавал знать, что у него есть пар на гудок: это они проезжали маленькие станции.
Была глубокая ночь, в вагоне иногда слышался плач то одного, то другого ребёнка, но матери старались побыстрее успокоить их, чтобы дать отдохнуть остальным беженцам их вагона. Иногда паровоз останавливался, но никто не выходил из вагонов, боясь заблудиться в ночи. Кому было необходимо, выходили и, не отходя далеко, справляли нужду, паровоз, пополнив запас угля и воды, двигался дальше. Наступало утро, солнце сквозь щели в стенках вагона пробивалось длинными тонкими полосками и будило своим светом спящих людей.
Началось движение, каждому что-то было надо делать: кое-как умывшись, Хая, Натан и девочки позавтракали, Натан «получил» свою порцию инсулина, он старался не жаловаться Хае о своём самочувствии. Вдруг состав начал резкое торможение, люди попадали друг на друга, послышались крики и плач, никто не знал, что случилось. Натан, еле выбравшись из-под навалившихся на него людей, решил выйти и посмотреть, что случилось. Их вагон был не далеко от паровоза, он подошел к машинисту и спросил: «Что случилось, почему состав резко остановился?» Машинист махнул рукой в сторону, и Натан увидел, что приближаются фашистские самолёты, они были ещё далеко, но их жуткий гул был уже хорошо слышен. Натан бегом побежал к своему вагону, Хае и девочкам приказал быстренько выходить из вагона и залезать под него или бежать в ближайший лесок, что есть мочи. Хая и малышки залезли под вагон, а Натан со старшими девочками побежал в лес. Только они успели укрыться в канаве, самолёты начали бомбить беженцев, они как будто получали удовольствие от того, что наводят животный страх и ужас на этих беззащитных женщин и детей. Сделав своё чёрное дело, они развернулись и в том же порядке, как прилетели, вернулись на базу.
