Ехали с остановками, но никто не выходил, разве что только на минуточку, чтобы присесть недалеко от вагона. Естественные надобности никуда не уходят от человека, какая бы война ни была. Хая не хотела ни есть, ни пить, она была под властью своего безмерного горя, напомнившего обо всех её потерях. Натан уговаривал её что-нибудь поесть, хоть кусочек хлебушка с водичкой, ведь их общему горю уже нельзя помочь, а Жизнь продолжается – это звучало довольно банально, но других слов у него не было. Он очень переживал, он любил Хаю и своих детишек, которых подарила ему Хая, они все были ему дороги и любимы! От Хаимчика они давно не получали известий, да и не могли их получить: у них не было теперь адреса, они ехали – ехали – ехали…
Впереди их ждала новая беда: на одной из остановок в городе, Натан и Хая пошли запастись продуктами и водой, они взяли немного ценных вещей, чтобы их обменять. Старшим девочкам строго наказали следить за узлом с вещами и за младшей сестрой. Пока они искали, где можно поменять вещи, Сара решила посмотреть здание вокзала. Старшие сёстры запрещали ей отходить от них: с ней они не могли пойти, потому что огромный узел с вещами надо было охранять (участились случаи воровства – многие голодали и шли на такие преступления, не думая, что воруют у таких же беженцев). Сару как будто что-то манило от сестёр, она уходила от них всё дальше, зашла в здание вокзала, и её было уже не видно. Дора и Соня посовещались и решили, что с вещами останется Дора (она была высокая, вся в отца!), а Соня пойдёт искать Сару. Вдруг площадь зашевелилась: подходил состав, сейчас должны были объявить посадку, а ни родителей, ни Сони с Сарой нет. Дору охватил ужас: что она скажет родителям. Подошли родители, увидев Дору одну, они в недоумении спросили её: «Где девочки?» Дора спутанно пыталась объяснить им ситуацию, но Натан, догадавшись, что произошло, сказал Хае, чтобы они с Дорой оставались ждать его, а сам побежал в сторону вокзала. Он слышал, как паровоз отходит от станции, но у него была одна цель: его девочки. Он осмотрел каждый закоулочек вокруг здания вокзала, зашёл вовнутрь, там было пусто: все уехали. Он вышел снова на привокзальную площадь и под каким-то засохшим деревом увидел Соню: она сидела на земле и горько плакала. Натан подбежал к ней и стал расспрашивать, что случилось, почему она плачет? Соня сквозь всхлипывания рассказала ему, как Сару подхватил поток беженцев, спешащих занять место в вагонах, люди подумали, видимо, что она отстала и запихнули её в вагон, Соня не успела её забрать, потому что состав тронулся, и Сара осталась в вагоне. Соня безудержно плакала, а Натан стоял, как вкопанный, услышав её слова: от паровоза даже не видно было дыма из трубы, он был уже далеко…
Натану стало очень плохо, болезнь давала себя знать, от волнения с сахаром в организме происходило что-то невероятное, он едва не потерял сознание: что он скажет Хае? Она потеряла всех малышей, а теперь потерялась Сара. Где она, как будет среди чужих людей, она просто умрёт от голода: никому не нужен в такой дороге лишний рот. Мысли ворохом копошились в его голове, он про себя формулировал, как такую страшную весть сказать Хае? Соня не переставала плакать, он пытался её успокоить, но тщетно: она считала себя виновной в потере Сары. Они медленно пошли к Хае и Доре. Увидев, что они возвращаются вдвоём, Хая завыла, как раненая волчица, она бросилась к ним и всё говорила: «Ведь это не правда? Ведь это не правда? Где Са-ра-а-а-а?» Соня снова зарыдала, Натан тоже не мог сдержать слёз и ничего не мог объяснить Хае. Хая упала на землю, царапала её ногтями, как будто хотела откопать следы Сары, её девочки – красавицы…
