Жизнь в пространстве (сборник) - страница 4

в существовании хозяев этого места. поднимая узлы животных

и личных вещей над скрытой колонией, они шли, огибая лес растерянных сооружений;

на стоянке она трогала книгу, еще оставаясь

им, а он шел с ними, еще оставаясь инструментом, голодом миграции в

ожидании места, которое когда-нибудь настигнет их, лежащих

в иссякающем пространстве с разряженными мобильниками старого

образца, покрытых светом ночных насекомых, цыганским огнем;

стать ей, стать странной машиной, не расположенной в

пространстве страны, – так думал он, отдыхая в яме под гамбургом,

закрывая руками от летящих сверху горстей земли камеру в каплях

лица. стать влажной, огнем миграции

* * *

видя, как танкер поднимается над водой, он понимает: пора перейти к

ней по этому коридору, освещенному хлопковым светом мелких

животных соединений, где ходят во сне люди в военном и штатском,

где проводится длительное собеседование о причине границ.

люди в военном и штатском. не до конца просыпаясь

* * *

что-то вроде скульптуры знания с твердым лицом, преображенным

взрывом; бочки с водой на охраняемой станции иссякающего

состояния; знаковая торговля от камня к камню: тот сам

освобожденный от знака к теплому льнет животному; это книга матери

или танкер без знака, поднятый над водой равниной состояния;

сколько их было в тебе, когда она это читала, когда он сказал: «только

коммунизм приводит в движение слова, делает тело простым, пока ты

в страхе своем навстречу ему раскрываешь танкер лица»

* * *

устройства из огня. и сообщения в волокнах растений. потоки света

по синей плоскости тянут слепого быка, и ты над ним едешь в машине

признания на один промежуток еще возвращен к пустому станку.

но есть ли там что-то от нас? то, что стало возможным

в прекращенном мышлении

* * *

как будто иглой ты стала, стал этим утром и прокалываешь

восприятие; и снова все в шов возвращается: то, что ты моя мать или

книга, – вы вместе погружены в песок лица. капли камер, собранные

другими из нас, из нашего опыта, тонкие тени, организующие огонь и

глину, доставляют касание к тебе через невозможный момент,

пропущенный знак в действительной книге

* * *

воображенное поле, и тело, утраченное на границах прерванного

мышления, становится картой застывшей поверхности твоего дыхания;

D. погружает руки в собаку, еще теплую, и делает заключение о

мышлении, но отбрасывается вовнутрь их совместного состояния

гулом новых распределений; они вмешиваются в D. и поднимают

собаку, омывая временем, чтобы оставить вне восприятия, общего сна,

отраженного в сердцевине выжившего ума. тем временем, там,

в глубине восприятия собственника, D. не может ничего, и судорога

прокатывается по его телу, заставляя непрерывно строиться карту

путешествия; конец путешествия – стать ее проявлением, двигаться ее

животом

* * *

внутреннее слабо размещено; они решают освоить обычный звук,

чтобы затем покрыть им ледник, стать синхронным пространством

голоса и ледника, пораженным теплом состояния. то, что после

второго прикосновения движет ледник ума к месту без знака, оставляя

там. они сделали дома из мусора, из новых трудовых сил, чтобы иметь

возможность остаться здесь, но гул ясности был сильнее, чем

ограниченное пространство голоса и ледника, оставленное

иссякающим мышлением. теперь камера обнимает лицо, и дождь сам

произносит «дождь», но иначе. долго ли так будет, ты спросил,

погружая в землю красные пальцы. пока прикасаемся

Назад Вперед

Жизнь в пространстве (сборник) - страница 4

Похожие книги