– Знамо дело!
– Только сдаётся, что дело не совсем чисто, кроит ваш столичный гость, чего-то не договаривает, что-то скрывает, а, может, это просто очередная провокация какой-нибудь группировки. Знаешь, сколько их развелось сейчас, и каждый норовит вылезти в блатные, не соблюдая никаких законов, беспредельщики, одним словом, – закончил свою мысль Чарыкин. Он положил кий на бильярдный стол, подошёл к бару, достал красивую плоскую бутылочку с коньяком и налил две стопочки до половины. – Ты же знаешь, как эти альфонсы за бабки покупают себе авторитет, уплатил – и стал вором в законе. Менты с генеральскими чинами тусуются на сходняках, а суки лезут в депутаты. За тесное сотрудничество! Крякнув по старчески, выдохнув воздух, Чарли опрокинул содержимое в рот. Ломакин последовал его примеру.
– Не хочешь со мной пообедать? – спросил Олег Фёдорович.
– Нет-нет, покорнейше благодарю! – стараясь вежливостью компенсировать отказ, отклонил предложение Сергей, – у меня ещё есть движения.
– Ну что ж, хозяин-барин, будут проблемы – милости прошу наведываться, а то забываете старика. – Указав жестом на дверь и пропуская Ломакина вперёд, Чарыкин вышел из комнаты. Затем, громко крикнув «Саша!», он вошел в открытую дверь другой комнаты и подошёл к раковине помыть руки. Из соседней комнаты вышел рослый парень в камуфляжной форме.
– Проводи гостя, – приказал Чарыкин, давая понять Сергею, что аудиенция окончена. Ломакин, сопровождаемый охранником, спустился по лестнице к выходу. Уселся в машину, и уже через несколько минут они неслись по шоссе к городу. Сергей достал из кармана сотовый телефон, набрал номер и, дождавшись ответа, сказал в трубку: – Я еду домой, к тебе пришлю Руля. Руль высадил Ломакина и, развернувшись на площадке для стоянки автомобилей, уехал к Чугунову. Сергей, зайдя в подъезд, вызвал лифт и, поднявшись на свой этаж, открыл дверь ключом и вошёл в квартиру.
– Ма! Это я, – крикнул Сергей и, разувшись, положив куртку на стул, прошёл на кухню. Он не был голоден, но по привычке зачем-то заглянул в холодильник. На кухню въехала инвалидная коляска, сверкающая блестящими ободками и прочими металлическими конструкциями. В ней сидела лет пятидесяти, но ещё в расцвете лет, женщина – мама Сергея, Анна Семёновна. Волосы, покрытые редкими сединами, были зачёсаны назад и приколоты тёмно-зелёным, с блестящими золотистыми разводами, гребешком. Узкий лоб, с небольшими морщинами, выглядел шире. Чёрные, как насурьмленные брови, сходились у переносья, большие, округлённые карие глаза, прямой нос, слабый пушок над верхней губой, нежная улыбка при виде сына.
– Серёженька! Где же ты пропадаешь? – было её первым вопросом.
– Ну… – Я же беспокоюсь, мог бы хотя бы позвонить.
– Ма! Ты кушала? – вопросом на вопрос отвечал Сергей, пытаясь сбить мать с тона, настроенного на нотацию.
– Приходила Вера Сергеевна, мы немного поговорили, – меняя тон, ласково стала рассказывать Анна Семёновна. Сергей, видя, что мать уже не сердится, за долгое отсутствие начал оправдываться: – Ты же знаешь, что у Светки нет телефона, я ночевал у неё… – но не договорил, сообразив, что мать углубляется в воспоминания дня и волнующие её проблемы, замолчал, слушая.
– Вера Сергеевна приносила пирог, – продолжила начатый рассказ Анна Семёновна, – мы с ней пили чай. У неё всё никак не решаются проблемы со следствием. Следователь что ли попался бездарный или неопытный… не может даже простое ограбление раскрыть… тем более что Вера описала хулигана с художественной точностью. Она замолчала, что-то обдумывая, потом сказала: – Ты бы хоть покушал,… ты не проголодался?
