Что в нас – ДОБРО? Важнейшая черта,
Оно естественно, бесспорно, неделимо.
Прямым являясь антиподом зла,
Для человечества добро необходимо.
Его посыл – прямой, как Господа слова,
Которые всегда и каждому понятны.
И пусть в нас даже КАПЕЛЬКА добра,
Возможности её – невероятны!
Не в праве тех я осуждать…
Не в праве тех я осуждать,
Кто просто думает иначе.
Ведь каждый волен выбирать:
В каких краях искать удачу;
Любить до гроба лишь свою
Или желать всю жизнь чужую;
В конце, по счёту, быть в строю
Иль штурмовать передовую;
За всё пред Богом отвечать
Иль на себя не наглядеться;
Стремиться истину познать
Иль от бессилья – утереться.
Но в праве я свою иметь,
Не без греха, но всё же – душу,
По небу птицею лететь,
По морю плыть, ползти по суше.
Я не позволю никому -
В свой монастырь – с чужим уставом.
И пусть за веру я умру,
Но вольным быть не перестану…
Вот опять всё вокруг в серебре…
Вот опять всё вокруг в серебре,
Бархат инея ярко искрится.
Ели в пышной стоят мишуре,
Украшает мороз – не скупится.
Словно сказкой наполнился мир,
Королевы дыханием Снежной.
Вон, быстрее, из душных квартир
В океан белых хлопьев безбрежный!
Тихо утром. Ветер дремлет.
Небо скрыто пеленой.
Опускается на землю
Невесомою фатой,
Словно пух густой, лебяжий,
Словно мягкий, тёплый мех,
Обновляющий пейзажи,
Долгожданный, первый снег…
Старый парк. Истоптаны аллеи…
Старый парк. Истоптаны аллеи.
Время завершает плавный ход.
Годы словно птицы пролетели
Жизни выставляя длинный счёт.
Сгорбившись, на трость я опираюсь,
Сердце бьётся в такт моим шагам.
И, как прежде, солнцу улыбаясь,
Божьим снова радуюсь дарам.
Все здесь мной засижены скамейки:
Отдохну, пожалуй, я чуть-чуть.
Заплатив всё Богу – до копейки,
Завершаю жизни долгий путь.
Старый парк. Истоптаны аллеи.
Время свой замкнуло длинный круг.
Лет я прожитых нисколько не жалею.
Тишина. Не слышно сердца стук…
На чьей вы люди стороне?
Безбожников – что пасквили малюют?
Пером на письменном столе,
Они, мол, так за равенство воюют.
Иль всё же вы хотите оправдать
Того, кто мстит во имя веры,
И смерти всех готов предать,
Но сам смрадит от адской серы?
Мне мнится – удивлён Господь:
Ведь так: одни – продав дарованные души,
Безмерно восхваляют плоть,
А им другие режут уши,
При этом вознося хвалу,
Взяв на душу ещё и грех великий,
Тому, кто говорит: – "Люблю!
Я весь ваш род, без счёта, – многоликий!"
Не может счастья в мире наступить,
Когда от совести становишься свободен.
И тот, кто может запросто убить,
По мне, так тоже рая не достоин…
Суровое небо. Растрёпаны чувства.
Прохлада едва ли мой разум трезвит.
Хрустит под ногами мне осень – так грустно,
И дождь словно притчей со мной говорит.
Природа нагая стыдливо укрылась,
Туманного утра, в молочную шаль
И в лужах прозрачных моя отразилась
Осенняя хмурость, тоска и печаль…
Сумасшедшие дни – окаянные,
Разгулялась чума по земле,
И в душе, словно гости незваные,
Пляшут бесы Цыганочку мне.
Ничего не боятся – бесстыжие,
Будто Богу уже всё равно,
И у ангелов крылья подстрижены,
И добро обращается в зло.
Почему же мы люди не молимся,
Огорчая на небе святых?
Вместо этого злимся и ссоримся,
Из прямых превращаясь в кривых.
Неужели так глупо закончится
На земле человеческий век?
Или всё же возьмёт и опомнится
Богом созданный вновь человек?
Угрюмый дуб, печальна ива,
Берёза не жалеет слёз.
Хоть всё пестрит вокруг красиво,
Но осень мчится под откос.
