соскучился поди.
– Но-о, послушат тебе, нашла тоже ребёнка, а то он в армии-то ничо такого не слыхал… Ты
думашь чо? А, да ничо ты тут не понимаш…
* * *
Маруся, как и Михаил, побаивается, как бы по приезду сын не рванул на какую-нибудь
комсомольскую стройку, куда без устали зазывают газеты и радио. Михаил полагается здесь на
судьбу, а вот Маруся знает, как перехитрить все эти зазывы. Планы её связанные со Светой
Овчинниковой, выстроились сами собой, когда Марусе стало известно, что Света, оказывается,
ещё со школы влюблена в Романа.
Приходя в клуб к своей матери, заведующей клубом, Света всегда пыталась угодить и помочь
Марусе, и та очень быстро «раскусила» её: слишком уж нежным румянцем заливались свежие
Светины щёчки при всяком случайном упоминании о Романе.
Примерно тогда же по стопке написанных, но не отправленных писем тайну Светы узнаёт и ёе
мать. Образованная Галина Ивановна даже с некоторым недоумением открывает внезапное
повзросление дочери, но быстро мирится с ним. Что ж – пришла пора, никуда не денешься. Только
вот Роман с его зыбким происхождением как-то не совсем устраивает завклубшу в роли
возможного зятя. Да и Маруся с её ворожбой и знахарством… Сама Галина Ивановна женщина
породистая – высокая, статная, да всё-таки ещё и с культурным образованием. Её муж, главный
механик, хоть и уступает ей одну ступеньку в образовании, зато не уступает в стати, так что и
Светлана у них девица хоть куда. И потому Галине Ивановне хочется, чтобы парень у её дочери
был первостатейный. Роман же, каким она помнит его – долговязый, белёсый, худой, какой-то
нескладный, с кривыми плечами – ну вот совсем не то. Да ещё кто знает, какая у него
биологическая родословная? Удивительно, что Роман-то пока и сам не знает правду о своём
происхождении. Как-то, в минуты откровения, Маруся даже просит у Галины Ивановны, как у
женщины не только образованной, но и уважаемой, совета о том, не пора ли уже сыну, такому
взрослому, узнать всё? Немного подумав, Галина Ивановна уклончиво отвечает, что тут её
образование ни при чём – никакое образование не позволяет давать советы в таких щепетильных
вопросах.
В общем, так или иначе, но женщины, полушутя – полусерьезно объяснившись по поводу
будущего своих детей, начинают так же полушутя называть себя «сватьями» (хоть Галина
Ивановна поначалу и морщит нос) и, кажется, уже от одного определения своих в принципе-то
возможных отношений, и впрямь начинают чувствовать друг к другу тень взаимного родственного
тепла. Так что вскоре уборщица и завклубша чаюют за сценой уже вместе, хотя какая-то льдинка
неприятия в душе Галины Ивановны так и остаётся.
После объяснения со «сватьей» Маруся вроде как ненароком подталкивает Светлану к отправке
хотя бы одного своего письма и однажды специально для неё «теряет» конверт с адресом сына.
Галина Ивановна, чуть вынужденно смирившись с таким развитием событий, не мешает
Марусе. В это время она вообще обнаруживает в себе странную нерешительность. Дочь всегда
принадлежала ей всей душой, а тут уж всё – у дочери начинается своё. Насоветуешь или
помешаешь чему, так потом и сама не рада станешь. Упрёки детей – самые больные и ранящие
упрёки.
Огарыш, проведав от проболтавшейся как-то Марусечки о секретах «сватей», ругает их дурами,
провокаторшами и шпионками. Да о какой свадьбе речь! Парню сначала вволю набегаться надо,
перебеситься, потому что если попрёт потом из него неизрасходованная молодая дурь, то её
