В общем, приземлились мы в Анталии поздно вечером, и первыми на борт самолета вошли полицейские. Они повязали наиболее агрессивных и вывели их из самолета.
– А куда они их повели, – спросил Палыч.
– Как куда, в полицейский участок, – ответил Эдуард, – сами понимаете, что отдых для них на этом и закончился.
– Жалко мужиков, – произнес Тимоха.
– Там не только мужики были, – сказал Эдуард, – одну бабу полицаи тоже забрали.
– Ну и дела, – воскликнул Бычаркин, – международный конфликт получается.
– Да какой международный конфликт, – возразил всезнающий Пафнутий, – некоторых наших земляков постоянно выгружают из самолетов и отправляют обратно.
– Скажешь тоже, выгружают, что они груз какой, что ли, – обиделся за земляков Чубатый.
– Многие из них лыка не вяжут и их, действительно, приходится выгружать, – ответил Пафнутий.
– Да, с нашего самолета двоих тоже пришлось выволакивать, – подтвердил Эдуард, – в общем, около часа мы не могли выйти из самолета. В свой отель я попал только в два часа ночи.
Эдуард хотел продолжить свой рассказ, но Тимоха его остановил:
– Мужики, не гоже оставлять своих земляков в беде. Уж если мы им помочь сейчас не можем, то давайте, хотя бы, выпьем за них.
Собравшиеся дружно поддержали Тимохино предложение и так же дружно опорожнили наполовину налитые стаканы.
– Теперь продолжай, – занюхав выпитое коркой хлеба, разрешил Тимоха.
И Эдуард продолжил:
– Утром я спустился в столовую, где оторвался от души. Одних только закусок штук двадцать, а десертов и того больше.
– Неужели можно брать сколько угодно, – спросил Тюлькин.
– Конечно, что хочешь, то и бери, – ответил Эдуард, – да и выпить на халяву можно с самого утра.
– Это как это так выпить, – удивился Палыч.
– А так и выпить, – подтвердил Эдуард, стоят себе два бочонка с вином. Один с белым, другой с красным. Подошел с бокалом, открыл крантик и пей на здоровье.
– Неужели сколько хочешь, столько и пей, – в свою очередь удивился Тимоха.
– Да никто тебе даже слова не скажет, – подтвердил Эдуард, – а потом закусывай всякими восточными сладостями или фруктами.
– Неужели и фрукты дают, – проглотив слюну, переспросил Чубатый.
– Да сколько хочешь, – ответил Эдуард, – тут тебе и арбузы, и дыни, и …. В общем, всего и не перескажешь.
– Вот это лафа, – воскликнул Тимоха, – пей в три горла и ешь в три пуза. Прямо не жизнь, а малина.
– Не верится мне что-то, не лихо ли ты заливаешь, – засомневался Палыч.
– Ничего он не заливает, – вступил в обсуждение Пафнутий, – я тоже могу подтвердить, что в Турции так все и есть.
– Из тебя Пафнутий такой же подтвердитель, как из барана лектор, – с сомнением произнес Палыч, – у тебя, что за бугром – то хорошо, а что у нас – то плохо.
– Поверь, Палыч, в этот раз Пафнутий не врет, – высказал свое мнение Бычаркин, – мой кум недавно тоже был в Турции. Так вот, наелся и напился он там от души.
Палыч в задумчивости почесал затылок, но ничего не сказал.
– Значит, со жратвой и питьем там все нормуль, – заключил Тимоха.
– Это еще не все, – продолжил Эдуард, – возле бассейна расположен бар, в котором можно пить местные алкогольные напитки с десяти утра до одиннадцати вечера.
– И все на халяву, – спросил Чубатый.
– И все на халяву, – подтвердил Эдуард.
Такая новость совсем подкосила Тимохин разум и, давясь слюной, он спросил:
– А как же ты оттуда уехать-то смог?
Эдуард ненадолго задумался, так как Тимохин вопрос мог ввести в задумчивость любого трезвомыслящего человека.
