- На даче?
- Да.
- Это был не тепловой обморок. Я нечаянно хлебнула не из того стакана. Я думала папа пил воду, он даже не морщился, и отхлебнула, как следует. Чтобы его не выдать, пришлось тоже не морщиться, пока не отключилась.
Я рассмеялся. Ляля так тепло относилась к моей семье, что мне иногда казалось, будто я женат на своей сестре. Когда она называла моих родителей мамой и папой, это звучало так обыкновенно, словно они тоже её родили.
- Когда же он поймет. – Нетерпеливо произнесла Ляля, глядя на «шаманящего» друга.
- Не мешай. Чем меньше ошибок совершим, тем больше шансов, что Дарику не причинят вреда.
Змей словно услышал нас, резко открыл глаза.
- Кажется, он здесь. – Произнес он.
- Ты не уверен? – Спросил я.
- Слушай, эти бродяги мастера маскировки, должен признать, они умеют запутывать следы. Я чувствую Дарика, он жив и здоров, но не вижу, как обычно вижу любого знакомого человека. Не исключено, что он все время находится в некотором коконе.
- Зачем? – Не поняла Ляля.
- Затем, что первый раз мы здорово облажались, и они извлекли из этого урок. Бродяги уверены, что мы решим попытать счастья еще раз и готовятся. Наше преимущество будет в том, что мы не станем использовать для нападения границы миров, а сделаем, как старые добрые разбойники, нападем с оружием, стрельбой и улюлюканьями. Уверен, против такого приема они будут беспомощны.
- Антош, ты мне открылся с новой стороны. – Усмехнулся я. – Я считал тебя отъявленным пацифистом, которого воротит от вида оружия.
- Так и было, пока Археорис не открыл мне глаза на некоторые вещи. Чисто философски, пацифизм, как идея, популяризуется в обществе, которое начинает гибнуть. В глобальном смысле это одно из многих действий заставляющих цивилизацию исчезнуть, путем потери способности к сопротивлению. Тот самый случай, когда благими намерениями выстилается дорога в ад. В пацифизме трудно распознать его подлую сущность, но благодаря тому, что я имею доступ к бесконечному числу миров для проверки выводов, убедился в этом точно, пацифизм зло. Совсем другое дело осмысленно не брать в руки оружие, пытаясь сохранить мир до последнего, но у нас как раз противоположный случай.
- Я не умею пользоваться оружием. – Призналась Ляля.
- Я тебя научу. – Пообещал я. – Не думаю, что нам придется его реально применять, так ведь, Антош?
- Нет, я уверен, что как раз придется.
Змей считал прямолинейность благим делом, даже если она являлась для кого-то шокирующей.
- Это не прогулка, дорогая. Если ты не готова, мы не возьмем тебя с собой. – Я взял жену за мягкую ручку.
Ее шубка накалилась на солнце.
- Я останусь. – Ответила она. – Если откажусь, буду всю жизнь считать себя размазней и плохой матерью.
- Но вначале прогуляемся по ярмарке без оружия. Прежде, чем мы туда пойдем, необходимо экипироваться. – Предупредил змей.
- Как мы раздобудем одежду? – Поинтересовался я, глядя на неуместный для этого климата гардероб на мне и Ляле.
- У местных есть обычай, хоронить людей, оставляя их глубоко в пустыне. Я подсмотрел. На такой город приходится до нескольких сотен похорон в день. Надо всего лишь подобрать нужный размер одежды, дождаться окончания процессии и спокойно переодеться.
- Что? – Лицо моей Ляли скривилось в брезгливой гримасе. – С покойника?
- А что такого? Его все равно растерзают ночные хищники вместе с одеждой. – Удивился змей.
