– Хорошо-то как, Несмеяне?! – крикнул он, любуя зеленью леса. – Любота!
Вой понимающе кивнул, подъезжая вплоть. И впрямь хорошо было. Лето уже ступало по густолесой кривской земле, яркая зелень ещё не пожухла, прибитая зноем, не тёк ещё по лесным полянам духмяно-пряный запах созревающих ягод. И любо же в такой день, забыв по княжье достоинство, поскакать навстречь ветру…
– Любо, княже, – подтвердил Витко, бросая косой взгляд на опушку – мало ли чего. Князь, видимо, поняв, бросил вою:
– Не хмурься, Витко… тут в меня стрелять некому…
Но поехал всё же медленнее.
– Ну-ну, – неопределённо бросил вой.
А князь задумался.
Несмеян, конечно, прав, как же без того. Потому князь и едет сейчас к волхву Славимиру, что знает и сам – христиане его в покое не оставят.
Вот и Бранимира так думает…
Деревья расступились, и князь увидел святилище. А вместе с ним – и толпу вокруг холма.
Взлетел многоголосый торжественный крик. И тут же смолк.
Мало не вся витебская волость собралась к утру около храма. Всеслав невольно ахнул, но тут же понял – чем больше народу увидит то, что сегодня предстоит ему, тем лучше. Весть о том, что случилось в святилище, тонкими ручейками растечётся по всей кривской земле – не только по Витебской, Полоцкой и Минской волостям, но и в Смоленск, в Плесков… в Новгород. И искра надежды, ещё тлеющая в душах ревнителей родной веры, при этих вестях возгорится ярче…
Всеслав в полном молчании проехал к воротам святилища, ощущая на себе пристальные взгляды кривичей – мужиков и баб, детей и стариков, воев и бояр, воев и даже холопов.
Славимир ждал в воротах – длинное одеяние из медвежьей шкуры со священной вышивкой, гроздья оберегов, священный шелом из медвежьего черепа с лосиными рогами. Резной посох рыбьего зуба, распущенные космы седых волос, пронзительный взгляд из-под косматых бровей.
Князь спешился.
Земно поклонился волхву.
– Гой еси, владыко.
– И тебе поздорову, княже Всеслав Брячиславич, – Славимир излучал величие. На миг князю показалось, сам Велес сейчас стоит перед ним. Только на миг.
Волхв чуть поворотился, открывая князю дорогу в святилище.
– Пожалуй, княже.
И снова толпа вокруг храма взорвалась торжествующими криками.
И вот они стоят в воротах святилища друг напротив друга, и зубчато-причудливая тень храма падает на них, укрывая от палящего летнего солнца макушку волхва, не прикрытую более ничем. А князь чуть щурится на солнце, глядит вприщур и ждёт – что скажет ему на сей раз старый учитель, волхв Славимир.
– Приехал всё же таки? – со странной усталостью обронил волхв. – Ну, идём, Всеславе Брячиславич.
– Владыко, я… – начинает было князь, но Славимир остановил его коротким движением руки.
– Ведаю, для чего явился, – всё так же тяжело сказал волхв. – Пошли, говорю.
Князь больше не осмелился ничего возразить. Он и сам ещё толком не понял, для чего приехал в святилище – то ли спросить у богов совета, то ли ещё для чего… А волхв – знает.
В храме было прохладно, знакомо тянуло запахами старой смолы, засохшей крови и мёда – приношения богам были разными.
Остановились у подножия кап – справа Перун, слева – Велес.
– Сомневаешься, княже? – в полной тишине шёпот Славимира звучал, как удар грома.
– Нет, владыко! – Всеслав не опустил взгляда – он не лукавит перед ликами богов и перед их служителем. – Нет сомнений в душе моей.
– Воля Велеса и Перуна с тобой, Всеславе Брячиславич.
