Жребий. Рассказы - страница 2

Композитор деликатно убавил звук, допел до конца свою песню наблюдая как бывшие «интеллигентки» по вскакивали со своих мест и обгоняя друг-друга поспешили в столовую даже не взглянув в сторону сцены. – А ведь это учителя, -подумал композитор. – носители культуры интеллигентности, и эти люди учат моего сына в школе, чему они могут его научить? м-м-м-да-а…

Он спокойно вышел из школы, на плече у него всё так же висел восемнадцати килограммовый синтезатор, в другой руке стойка, солнце уже уходило за горизонт, в лицо ударил морозный холод, под ногами привычно хрустел мартовский снег, из школы уходили остатки интеллигенции, неторопливо и с достоинством.

Наступило обычное первоапрельское утро. Слышен весенний птичий гомон и шум капели. Первые лучи по-весеннему тёплого солнца подкрались тайком и легли на его подушку заставляя жмуриться и просыпаться ото сна. Он перевернулся на другой бок, подставляя солнцу своё левое ухо, и посмотрел на неё. Она как ангел спала безмятежным и беззаботным сном ребёнка, мирно посапывая и обхватив обеими руками подушку.

– Нет, не «купится», – подумал он, рассматривая её французский, изящный носик.

– Нет, не «купится», она знает меня как «облупленного», да к тому же читает мои мысли на расстоянии. А со стороны не подумаешь, что это кроткое создание способно вмиг «вычислить» все мои намерения и планы. Нет, не «купится», а может быть тёща? А что, хорошая кандидатура, надо попробовать.

Утро окончательно разбудило всех домочадцев и все потихонечку стали тянуться в кухню к завтраку.

Тёща, Татьяна Петровна, приятная и весёлая женщина хлопотала на кухне, он подошёл к ней сзади держа в руках рулон туалетной бумаги.

– Татьяна Петровна, – обратился он к тёще с озабоченным видом, она повернулась и вопросительно посмотрела на него.

– Представляете. вчера на рынке купил рулон туалетной бумаги, а он вон чего… – Татьяна Петровна с любопытством уставилась на рулон туалетной бумаги, который он стал медленно разматывать. И вдруг она увидела, что рулона стали появляться зеленоватые и голубоватые купюры долларов и немецких марок вперемежку с рублями. Лицо у неё от неожиданности вытянулось, глаза округлились.

– Как это, Пётр? А? Это настоящие доллары? А почему, а как они могли туда попасть?

– Первое апрель, никому не верь! Ха-ха-ха.

– Ой, Пётр, разыграл меня всё таки, а я уж было поверила, ха-ха-ха.

Наступило обычное первоапрельское утро, слышен весенний птичий гомон, яркое солнце, шум капели, воздух прозрачный и свежий.

Прекрасный будет день и прекрасное настроение.

– Мама, а можно я покричу? – Ну, конечно покричи.

– Мам, а можно я с балкона покричу? – Хорошо, только оденься по теплее, на улице морозно.

Пятилетний мальчуган стал решительно натягивать на себя тёплые гамаши, неуклюже пытаясь просунуть свои ноги в узкие брючины. Нетерпение и боязнь, что мать может изменить своё решение, отпечаталось в его открытом и не по детски серьёзном взгляде, который он ежеминутно бросал на мать. Бабушка помогла ему одеться и мальчишка, натягивая на голову шапку, резво побежал к балконной двери. Вдруг он остановился и повернулся. – Мам, а ты не могла бы пойти со мной на балкон, а то мне одному боязно что-то.

– Ну, конечно же, сынок, вот только наброшу на себя шубу.

Они вышли на покрытый серебряным инеем балкон, мальчуган посмотрел на свою мать.