Информации не было никакой. Кипы были неподкупны, это Шен усвоил уже давным-давно. Мероканцы и кипы действительно не продавались; с этим приходилось смиряться даже не верящим ни во что гаранам. Мероканцев нельзя было купить потому, что они были преданы Дому до умопомрачения; кипов – потому, что они были помешаны на средневековом понятии чести. Наряду с их презрением к низшим кастам, высокомерием по отношению к инопланетянам, и прочим несимпатичным чертам, в них было что-то рыцарское, бескомпромиссное, бесконечно притягательное, то, за что их ненавидели, но уважали и восхищались даже враги. Кипа можно было убить, но нельзя было купить или запугать. Так же, как и всех прочих, кипы презирали смерть и выгоду. Возможно, потому, что материальные ценности принадлежали женщинам, а мужчины были начисто избавлены от этих хлопот? Ну, чем, простите, можно было подкупить лорда Оша, который принадлежал к богатейшему роду, владевшему целой провинцией, насчитывающей более двенадцати миллионов душ, и для которого покупка космического корабля была чем-то вроде приобретения ещё одного мобильного телефона для среднего жителя европейского города Земли?.. Но и младшие кипы были так же горды – а может, и более. Не имея другого повода для гордости, они гордились своим лордством; гордились так сильно, что не терпели непочтительности даже в мелочах, где лорд ранга Оша был бы снисходительнее. Такие лорды служили на тюремном терминале. Каждый из них был своего рода наказан этим назначением, и каждый жаждал заслужить прощение, а потому подкупить их было невозможно. Если бы об их проступке узнали на Кинтане, они были бы лишены титула и понижены в Касте, чего кинтанианин боялся больше всего на свете, больше смерти, больше болезни и увечья. А стало быть, подобного шанса у Шена не было. Он мог надеяться только на Аригу, Моанну и на чудо. Всё равно, другого занятия у Шена не было, и он целыми днями представлял себе цепочку вероятных событий, которые ожидали Аригу на его пути к нему, Шену. Чего он представить себе не мог даже в самых смелых мечтах, так это истинного стечения обстоятельств; а потому с каждым днём настроение его становилось всё мрачнее, а прогнозы – всё пессимистичнее. У каждой копии Лавайра Мессейс, кроме Анны, которая была его истинным отражением, была развита одна какая-то черта этого бывшего мероканца; Шен был блестящим аналитиком, как Кейв был блестящим бойцом, а Гэвэнто – блестящим теоретиком и учёным. Имея много вынужденного досуга, и обладая большим, нежели Анна, количеством информации, скопленной до плена, Шен, анализируя её, начинал понимать кое-что такое, что не приходило ещё в голову никому в этой Вселенной. Ошибки навигаторов; жалобы Ариги на перемены в гиперпространстве; некоторые странные моменты в его собственной биографии; кое-что из достоверных сведений о других людях и нелюдях; наконец, слухи о Грите, двойниках, и загадочный побег Волка с Гонвед – всё это складывалось в гипотезу, безумную, дикую, и настолько страшную, что Шен перестал спать и потерял последние крохи аппетита. Самым ужасным было сознание собственной правоты, мысль о том, что времени мало, и полная уверенность в том, что здесь его никто не услышит. Медленно впадающие в психоз заключённые вроде Шена постоянно твердили о страшных заговорах, всемирных катастрофах, бились в истериках и пытались покончить с собой с воплями о конце Вселенной. Кипы-надзиратели относились к этим воплям с циничным презрением. С чего бы им слушать Шена?..
