– Ничего не знаю. – Повторил Шен. – Всё, что я говорю у себя в камере – это мои собственные домыслы. Если у вас есть записи, вы знаете всё, что знаю я, и большего сказать я не могу. Надзиратель!!!
Шен вернулся в камеру, взбудораженный и даже напуганный известиями, которые привёз лорд Корин. Прежде он мог надеяться, что просто бредит, сломленный заключением; теперь такой надежды у него не было. Всё было правдой, всё было реально. Как он хотел вырвать эти мысли и озарения из своей головы! Сойти бы с ума, погрузиться в блаженную тьму, забыть обо всём, не мучиться видениями Апокалипсиса! Зачем они ему даны, вместе с полнейшим бессилием что-либо изменить, с невозможностью что-то доказать, до кого-то докричаться?! Кип-полукровка хотел отнюдь не того, о чём говорил – Шен видел это в его глазах. Он хотел, чтобы Шен разоткровенничался с ним, чтобы объявить его сумасшедшим. Кипы не хотели знать правду, они хотели закрыть ему рот. Когда через несколько дней его снова вызвали в апартаменты лорда-надзирателя космической тюрьмы, Шен был уверен, что это опять по тому же поводу, и внутренне приготовился сыграть дурачка. Но, увидев через прозрачную стену того, кто ждал его внутри, Шен на какие-то мгновения замер, чувствуя, как радость и безумная надежда взрываются в его душе, словно фейерверк ликования и боли. В апартаментах надзирателя стоял синеволосый мероканец с татуировкой Нападающего Волка на плече и в харизматичном поясе поверх кортианских замшевых штанов – такой пояс был один в целой Вселенной, и Шен испытал прилив признательность Волку за то, что тот сохранил это воспоминание об Ариге. Пустячок – а приятно. И уж точно то, что он всё-таки добрался до этого проклятого терминала, было приятнее, настолько, что повреждённые нервы Шена дали трещину: он чуть не прослезился, и задержался у стены, чтобы взять себя в руки и успокоиться. Вот на что он совершенно не надеялся! Ждал Моанну, Нера, Г’упру – только не Волка.
Рядом с Волком стоял высокий светловолосый мероканец, слишком похожий на кипа, настолько, что у Шена возникло впечатление, что это кип, каким-то образом замаскированный под мероканца. Слишком высокий, хотя для кипа, пожалуй, не очень, но при этом гибкий и стройный, какими бывали только кипы, исполненный того опасного изящества, что свойственно только совершенному и смертоносному оружию всех планет. Только жестокие тренировки и строгое подчинение ритуалам делали человеческое тело таким. Ни одного представителя другой человеческой расы с таким телом Шен не видел, хотя, конечно, хорошие бойцы были и среди прочих. «Может, полукровка, как Корин?» – Подумал он, и тут мужчина, стоявший к нему спиной и разговаривавший с лордом Корином, повернулся к Волку, и Шен споткнулся: это был двойник. Уж Шен-то знал своё лицо наизусть! Более аскетичное, более холодное, несколько безжизненное, исполненное истинно кинтанианского бесстрастия, но с глазами горячими, опасными и яркими, глазами Мессейс, каких не было больше ни у кого в этой Вселенной – разве что у женщины с голубыми волосами и штормом во взоре. Шен почувствовал, что это и есть двойник, понял, что Волк всё-таки отыскал Грита, и мурашки побежали по коже.
– Орин?.. – Всмотревшись в лицо Кейва, неуверенно спросил лорд Корин, повторил уже определённее:
– Ты же Орин!
– Я Мессейс Кейвар. – Возразил Кейв. Очень холодно. Надзиратель терминала, подойдя к ним, удивлённо смотрел то на одного, то на другого.
