Жуков. Портрет на фоне эпохи - страница 49

Занятия на рязанских курсах, и так малоэффективные, были к тому же сокращены и продолжались всего полгода. В середине июля курсантов отправили в Лефортовские казармы в Москву, где уже находились их товарищи с московских и тверских пехотных курсов. Молодым курсантам сообщили, что из них сформируют сводную конно-пехотную бригаду, которую отправят против белой армии Врангеля, начавшей наступление из Крыма. Жуков ссылался на свою занятость в тот период, видимо не желая встречаться со своей прежней невестой Марией Малышевой, дочерью его бывшей квартирной хозяйки. Красавица осыпала его упреками и после ссоры бросила. Вскоре после этого она вышла замуж. Похоже, Жуков от этого не слишком страдал.

В составе сводной бригады Жуков отправился не в Крым, а на Кубань, где был назначен помощником командира роты в 14-й стрелковой дивизии. Красные пришли не воевать с белыми, а усмирять казачьи земли. В своих «Воспоминаниях» Жуков упоминает только о положительных сторонах этого умиротворения: политических дискуссиях с бедными крестьянами, о пропаганде, починке сараев и изб, очистке колодцев. Но действительность сильно отличалась от этой благостной картинки. Части Красной армии должны были в первую очередь помешать засевшей в Крыму армии барона Врангеля получать людей и лошадей на Кубани, представлявшей собой последнюю надежду белых. Сводная курсантская бригада, в которой по определению было много коммунистов, возможно, участвовала в борьбе с кулаками, отождествляемой с борьбой против белых. Карательные операции на казачьей территории были кровавыми; красные заставляли станицы дорого платить за их поддержку всех белых вождей начиная с ноября 1917 года: Корнилова, Колчака, Деникина и, наконец, Врангеля. Наиболее богатая часть казачества, враждебно настроенная в отношении передела земель и ратовавшая за независимость станиц, была истреблена. В период с 1919 по 1921 год на север были депортированы от 300 000 до 500 000 казаков при общей численности казачества приблизительно в 4,5 миллиона[95]. Рейнгольд, председатель Донревкома, признавал в 1919 году: «Мы бросили вызов казакам, начав массовое их физическое истребление. Это называлось расказачиванием… Казаков, по крайней мере огромную их часть, надо будет рано или поздно истребить, просто уничтожить физически»[96]. Вот об этой политической и классовой войне, более безжалостной, чем всякая другая, следует помнить, когда Жуков, не вдаваясь в подробности, пишет о своем участии в конце лета 1920 года в операциях «против банд Фостикова и Крыжановского».

Жукову так и не довелось повоевать с войсками Врангеля, разгромленными в ноябре 1920 года Фрунзе. Последняя угроза со стороны белых была ликвидирована. Сводную бригаду расформировали. Часть ее личного состава отправили на пополнение других частей, понесших потери в боях. Из большей ее части сформировали полк, который бросили на преследование разрозненных белых отрядов. В Дагестане его чуть ли не до последнего человека уничтожили. «Многие командиры и бойцы были зверски замучены бандитами»,  – пишет Жуков, «забыв», что красные расправлялись с пленными точно так же. Ему и на этот раз сопутствовала удача. Вместо того чтобы носиться по ущельям Дагестана, курсант получил под свое командование взвод (тридцать человек) в 1-м кавалерийском полку 14-й бригады, входившей в 14-ю стрелковую дивизию (9-я Кубанская армия). Полком, по рассказу Жукова, командовал старый рубака, донской казак, который встретил Жукова и прибывших с ним его товарищей очень плохо. «Глядя на наши красные штаны, он неодобрительно заметил: „Мои бойцы не любят командиров в красных штанах“»