Штоп не спал. Он слышал, как по крыше стучал дождь, к утру перешедший в ливень, как ворочалась Гальперия, как Камелия с Крокодилом прокрались в спальню, возились, а потом блевали. Штоп прислушивался к дыханию Франца-Фердинанда – оно было неровным, учащенным. А под утро, когда усталось взяла свое и старик наконец погрузился в сон, Франц-Фердинанд умер. Он весь задрожал, тоненько заныл, засучил ногами и вдруг вытянулся и замер.
Штоп вскочил и стал трясти внука, потом вытащил из кармана ножик и несколько раз уколол мальчика в ягодицу.
Гальперия лежала на узком диванчике, смотрела на старика и не могла от страха пошевельнуться.
– Ну, чего развалилась тут! – закричал Штоп. – Вот он и помер! Он помер, а ты лежишь! Чего лежишь, когда он помер? Ну чего? Ты что, Гренландия тут мне, чтобы валяться?
Гальперия села на диване и заплакала, закрыв лицо руками.
Из спальни высунулся Крокодил Гена.
– Свет включить? – хмуро осведомился он.
– На хера твой свет теперь нужен? – вызверился Штоп. – Чего стоишь? Тебе что, трудно свет включить?
Крокодил включил верхний свет.
Мальчик лежал на боку с широко открытым ртом. Штоп попытался закрыть его рот, но у него ничего не получилось. Тогда он сорвал с дивана простыню и завернул мальчика с ног до головы, а сверху набросил пальто. Дико огляделся.
– Ты чего, Алеша? – испуганно спросила Гальперия. – Куда ты?
Мотнув головой, Штоп схватил мальчика в охапку и выбежал из дома.
В халате на голое тело вышла из спальни Камелия. Гена обнял ее за плечи.
– А куда он побежал? – испуганным шепотом спросила она. – Он в больницу, что ли?
– Не знаю, – сказал Гена. – Просто побежал… Умер пацан-то…
– Надо задом наперед ходить, – сказала Камелия тупо, клацая зубами. – Китайцы ходят задом наперед, поэтому и живут сто лет.
Она попыталась показать, как надо ходить спиной вперед, но Крокодил прижал ее к стене. Она обмякла и тихо заплакала.
– Чего надо-то? – спросил Гена.
– В больницу надо, – сказала Гальперия. – Справку о смерти надо получить. Без справки хоронить нельзя.
Крокодил быстро оделся и убежал. Было слышно, как он заводил мотоцикл.
– Что теперь будет? – спросила Камелия, глядя в пустоту.
Гальперия промолчала.
До утра Штоп бродил под дождем по Жунглям, прижимая к груди завернутое в тряпье тело внука. Когда появились прохожие, он вернулся домой. К тому времени Крокодил привез справку о смерти. Выписывая справку, врач сказал: «Старикам и дуракам даем не глядя». – «А вскрытие?» – «Да знаем мы этого вашего Йозефа Штрауса! Что там искать-то у него внутри?» – «Франц-Фердинанд», – поправил врача Гена. «Я и говорю: Йозеф Штраус». Гена хотел набить ему морду, но не стал: врач запросто мог засветить его рентгеном насмерть.
Пока женщины мыли мальчика, Штоп и Гена съездили за гробом. Детских не оказалось, Штоп ждать не захотел, поэтому взяли готовый, для взрослого.
– Еще капусты надо побольше, – сказал Штоп. – И соли.
Крокодил Гена приволок мешок капусты, а Гальперия сбегала в магазин за солью. Штоп тщательно натер Франца-Фердинанда солью и завернул в капустные листья. Все молчали, боясь возражать старику, а он только сопел, обрывая кочан за кочаном. «Зато не протухнет, – бормотал он, – свеженький будет».
Женщины отправились за тканью для гроба, а Штоп ненадолго прилег в соседней комнате.
Крокодил Гена снял ботинки, лег в гроб и опустил крышку.
Когда женщины вернулись, Штоп снял крышку и увидел Гену, лежавшего в гробу со сложенными на груди руками.
