Читать онлайн Литературно-художественный журнал - Журнал «Юность» №05/2024

Поэзия

Михаил Соловьёв

Родился в Санкт-Петербурге в 1986 году. С 2016 года живет в Москве. Работает в сфере рекламы – креативным директором в агентстве RED.

Стихи пишет с детского возраста. Ранее нигде не издавался и не публиковался. Поэзия была призванием «для души». За это время выработалась собственная стилистика письма, которая близка к свободному стиху. В поэзии вдохновляет образ человека и его судьбы, нравится создавать живые «портреты» героев и рассказывать их жизненные истории, что считает своей отличительной чертой.

С 2023 года посещает семинары Дмитрия Воденникова в Школе писательского мастерства «Пишем на крыше», неоднократно получал от мастера положительные отзывы и комментарии.

ФАНТОМНЫЕ БОЛИ

– У тебя болит душа.

А я чувствую, что не может этого быть,

не может болеть то, чего нет.

Ведь душа – это своего рода вопрос веры.

Способ оправдать, принять, простить.

А я слишком плотно в это свое тело врос

и знаю его плотскую смесь.

Ну нечему там болеть!

(А внутри продолжает саднить.)

Но в таком случае, только вдумайтесь,

получается, что внутри меня болит пустота —

дырочка в груди.

Биохимическая сингулярность:

физическая невозможность

и одновременно математическая красота,

каким-то образом воплотившиеся в реальность.

И вы, может быть, скажете, что дырочка —

это тоже вопрос веры.

Но для меня она настолько же настоящая,

как ваш прошедший на днях листопад,

как ваш выпитый кофе,

бешено выкуренная сигарета —

как любая другая бестактность.

Она покалывает на вдохе,

тянет на выдохе,

чешется,

требует от меня чего-то большего:

может вдохнуть полной грудью,

а может простить себя грешного.

А я не могу,

чувствую, будто бы я зажат

между двух невидимых стен,

прозрачных, как стеклышко,

и за ними видно – весна – все цветет,

а внутри этой рамы – тлен.

И вот также меж ребер, как на парад,

сердце стучит, гонит живую кровь,

но, вот…

Она стынет,

как стынут чувства: тепло, нежность, любовь —

внутри сквозит, как из старенького окошка,

в его иссохшейся, бесхитростной роли.

И я думаю,

так, может быть, моя дырочка

это и есть отсутствующая в ней душа?

– У тебя фантомные боли.

СПАСЕНИЕ

Жизнь одна, смерть одна

и лишь оно одно:

спа-`се-ни-е

может быть нам будет дано.

Вот прошел еще один год,

миновали три Спаса, и вновь зима:

Медовый Спас – по губам текло,

дикая пчела села под ребро

слушать сердца стук,

вдруг пронзили грудь

мимолетные мои боль-испуг

и ее уже не живая суть;

Яблочный был Спас – как недалеко

яблочко от яблоньки на бочок легло,

ветер шепчет листьями песню в колыбель,

павшие плоды источают гниль;

Хлебный Спас – похмельный Спас,

вместо хлеба квас

(доведен до крепости и бочонок – вот),

по усам не тек, попадал все в рот.

Три Спаса, все упущены,

ни одного нет спасения,

и без ковчега жизнь меня

уносит своим течением.

Как мне спасти себя?

Как одолеть поток?

Ответ: твое призвание —

гвозди и молоток.

Тебе нужна срочная

переквалификация в плотника.

Пора выполнить предназначение,

программа платная,

опыт не имеет значения:

посади дерево, сруби дерево,

построй дом – стены, крышу и пол

(в общем, какое-нибудь сносное помещение),

сколоти гроб и роди себе на замену

того, кто будет так же зол, голоден, гол

и полон отчаянья оттого, что нечаянно

в эту угасающую смыслом жизнь

и в это растущее тяжестью тело

вдруг однажды был помещен

сам себе в заключение,

сам себе во спасение.

Спа-`се-ни-е

(чувствуете иголочки?

слышите колокольчики?

понимаете ли значение?).

Видимо, спасение ждущего

дело рук самого живущего.

И все рассказы про то,

что каждой твари по паре,

возможно, значат одно:

ища – да найдешь,

спасая – спасешься,

следуй за страждущим,

держи на поверхности, толкай вперед,

тони сам, воду сплевывай и глотай,

и, может, с ним выплывешь,

может быть, доберешься.

Вдруг окажется, что берег-то – вот,

не где-то там за горами,

а святая земля – это то самое дно,

что уже сейчас под ногами.

Каждой твари по паре. Кто взойдет с тобой?

Бесстыжая ли Таисия, похмельный ли Стас,

кто будет следующий?

Кого бы ты спас?

ЛЕНИНГРАДСКИЙ РЕЦЕПТ

Цельнозерновая мука

(обойная),

овсяная мука,

подсолнечный жмых,

ящики со снарядами

и обоймами,

ощущение,

что нечего ждать,

нет дней иных,

соль, солод,

слезы, надежда,

не убежать,

не во что верить,

некого убеждать,

есть только сутки

и сто двадцать пять

крошечно-жутких

грамм,

отчаянная жажда жить,

голод до и после еды,

горячая вода и стакан,

но его не запить,

желудочный сок,

бульканье в животе,

мертвый сосед,

живая кошка,

соевая и кукурузная мука,

мороженый картофель,

гидроцеллюлоза

(химически обработанная

древесная крошка),

трескающийся лед,

ледяной пол, бетон, кафель,

замерзший водопровод,

судороги, обморок,

восьмичасовая смена,

пустая голова,

ночная очередь,

карточная система,

впалые глаза,

вздутый живот,

отказывающие ноги,

отказывающая закваска,

безотказные нервы,

санки, метель, холод,

дрожжи, спасенные на груди,

новые двести грамм

и все равно голод,

от которого не спастись,

мука из семян диких трав,

мука из коры березовых веток,

мясо-костная мука,

ежедневная мука

и страх —

накормить не себя,

а уходящую мать

и самое важное – деток

и ради них же

стоять, выстоять, устоять,

дождаться, на руки взять

ненаглядный комочек счастья,

не съесть – наглядеться бы,

вот она, его

влажная сторона,

ароматная сторона,

сторона с корочкой,

сторона наиболее опасная

при артобстреле,

воздушная тревога,

земная тревога,

на душе, на граните

следы от осколочных,

вокруг смерть-смерть-смерть,

но один никогда не черствый

черный-черный кусочек

на день подарит твердь,

пусть по сути своей

не былинный ломоть

и уже не тот настоящий,

а мертвый хлеб,

но он, как в старинных сказках,

под звериный вой снарядов летящих

из рук хищных и цепких

все же жизнь заберет,

а тот, кто окреп,

от судьбы уже не зависим

и, может быть, доживет.

Так составлен, записан

и рожден ленинградский рецепт.

Михаил Самойлов

Поэт и медиаменеджер. Родился в 1992 году в Нижнем Новгороде. Окончил Высшую школу экономики. Издатель и продюсер литературных изданий. Автор курсов лекций о русской культуре и литературе.

РАЙОН БОЛЬШОГО М.`

Бились за право ходить по моему району.

Танцевали до первой крови.

К две тысячи третьему сняли с себя корону,

Перестали смотреть исподлобья.

Купили билеты на выставку чертогов разума,

Но пропустили, засуетились.

Перепробовали столько всякого и столько разного,

Что чуть попа не слиплась.

Курсы валют были удобоваримые, невысокие:

Покупали невечное, разбивали.

Кроссы убили в подъезде кирпичной высотки

Под дешевое цинандали.

Завод был закрытый. Забыт и заброшен.

Пятиэтажки с рабочими обеднели.

Как в карикатурах из журнала «Безбожник»,

Стояли граждане на коленях.

Всё было такое. Не то чтобы из сериала —

Из серого-серого надземелья.

Свобода закрыта.

Она на жизнь опоздала.

Зато было веселье.

9 декабря 2023 года

* * *

стало темнеть. не раньше. просто стало темнеть.

стала глаза застилать метель, только медь.

стал больше терять. больше терять, чем иметь.

стал больше слышать, что надо перетерпеть.

кроличьи норы, белые ночи, нелегкие времена.

я называл их по имени, пока не забыл имена.

уже очень скоро взойдут закопанные семена,

а если придет тьма – то не моя вина.

я уже тут. здоров. более-менее налегке.

помню практически всё, что у меня в рюкзаке.

верю в железный капут, но впадаю в крутое пике.

время рисует вечерю. не как да винчи. как ге.

где бы я ни был – то бюрократия, то произвол.

всё остается записанным. где бы я ни был, что бы ни произвел.

я предупрежден, хотя не я совершил фол.

я предупрежден и вооружен. у меня есть ствол.

ты, так называемый зритель, внемли, читай и ешь.

в любом порядке есть хаос. в любой обороне – брешь.

закусишь бриошью винишко в обществе из невеж,

и ничего не останется на ногах. всё упадет меж.

каждый мой шаг, которых за сутки десятки тыщ,

делает самураем. метким и тихим, как мышь.

так дай мне возможность создать необратимый движ,

и мы побежим галопом по черепице крыш.

20 августа 2022 года

Ольга Лишина

Родилась и живет в Москве. Поэт, прозаик, литературный обозреватель. Соавтор текстов группы «Мельница». Автор и продюсер литературных проектов.

* * *

Бенуа пишет Сомову: голубчик мой, застрелись,

Завещай мне свое состояние, все равно ты здесь зря скучаешь,

А сложив капиталы, все какая-то выйдет жизнь,

Ты подумай, мой драгоценный, сразу не отвечай.

Чехов пишет жене: приснись мне, дуся! Но прежде, еще на «вы»:

Ольга, кланяюсь Вам, да низко, так низко, что касаюсь лбом дна своего колодца…

Что там дальше, не слышно за шумом дождей и молвы,

Еще пара слов – что жена как луна, и ему не нужно яркого солнца.

Я пишу тебе ночь напролет, а потом нажимаю «удалить», «у всех удалить».

Чтобы лбом не касаться дна, которое мы уже пробивали не раз.

Чтобы не получать в ответ шутки, как без меня тебе станет свободно жить.

Хорошо, что никто не прочтет наших писем

И ничего никогда не узнает о нас.

Проза

Варвара Заборцева

Родилась в 1999 году в п. Пинега Архангельской области. Студентка Санкт-Петербургской академии художеств имени Ильи Репина. Публиковалась в журналах «Звезда», «Юность», «Урал», «Сибирские огни», «Наш современник», «Формаслов». Участник XX, XXI и XXII фо румов молодых писателей России, участник форума молодых писателей России, Казахстана и Киргизии (2021). Участник литературной школы журнала «Юность». Шорт-лист международного конкурса фантастического рассказа «Прыжок над бездной» (2022). Живет в Санкт-Петербурге.

Ильин день

Понесло же меня в Кучкас накануне Ильина.

Других дней, что ли, нет. Знала, что дожди зарядят, знала. На Иван день поливало, на Петров день поливало. Народные приметы – это не прогноз погоды, веками выверено, так бабушка говорила. Сколько сама наблюдаю, все сходится.

Первое утро августа. Белые ночи позади. Темные дожди собираются.

Говорят, сколько света успел запасти, так и будешь зимовать. А я ничего не успела.

Как-то рассказывали о месте, где время может замедляться. И не где-то там, а у нас, на Севере. Кучкас называется. Самая дремучая деревня Пинежья. Леса глухие, деревья огромные, ветки высоко-высоко тянутся. Время под самыми облаками плывет, иначе затеряется. Бывает, ветки все равно дотянутся и заденут минутку-другую.

Тогда время замедлится.

Никто не знает, где уроненные минуты осядут. Реки быстрые, озера глубокие – если на воду упали, концов не найти. А если на мох, если на белый… тоже нечего голову ломать, выдумки это.

– Мне билет до Кучкаса, пожалуйста.

Думала, пазиков не осталось на этом свете, а нет, один подъезжает.

Сказали, мне до конечной.

Полный автобус, еле местечко нашла, в самом конце. Наверное, в лес едут. Может, черника особенно крупная в тех краях. А может, пансионат какой. Весь автобус – пожилые женщины. Каждая вторая с палочкой сидит, какие тут ягоды. Сначала мне стало любопытно, потом как-то не по себе… Женщины вовсе не сухонькие, но будто силы в руках и ногах не осталось. Будто была она – крепкая, вековая – да вся вышла.

Ясно одно – точно неслучайно едут. Должны что-то знать про Кучкас.

– Кучкас – нора, в небо дыра.

– Дальше-то не суйся, никто не хаживал.

– В Кучкасе побывашь, дак и помирать можно.

За окном показалась река.

Вьется вдоль дороги, извивается, нет бы прямо течь. Дорога была бы короче и легче. Думаю, река часто выходит из берегов – с таким характером разве удержишь.

Начались пинежские леса.

Теперь понятно, почему дорога долго держалась реки: лес до того густой, вглубь уходить опасаешься. Пойма реки все же открытая, доверия больше, куда-то да выведет.

Сначала ехали слишком тихо. Будто сам пазик слушал гладкую дорогу.

Вперед

Читать онлайн Литературно-художественный журнал - Журнал «Юность» №05/2024

Похожие книги