Журнал «Юность» №08/2024 - страница 10

Тех, кто стремится в небо, вряд ли удержит стража.

Можно кружиться майкам, впору летать трусам.

В рубчик, или горошек, или в полоску даже,

главное – где изнанка, главное – кто ты сам.

МНЕ БЫ

В парке осеннем и зябко, и сыро,

носятся дети до пятен, до дырок.

Рядом собакам вольготно носиться,

дружными стаями носятся птицы.

Носятся тучи по серому небу.

С ними со всеми носиться и мне бы.

Только не носится, кто взаперти:

если ты дерево, стой и расти.

ВЕТЕР

Ветер качает солнечную листву.

Ветру не важно, кто я, зачем живу,

ветру не важно, сколько мне лет и дней,

и безразлично, что мне всего важней.

Если бы вызвать ветер на разговор,

он бы узнал, что значит – внутри простор.

Ветер бы, травы тонкие теребя,

что-то придумал про самого себя.

Так бы дышали, может быть, в унисон,

день бы катил небесное колесо.

Только на месте ветер – воронку жди.

Кто ты, не важно. Важно: не навреди.

Ксения Август

Родилась в 1988 году в Калининграде. Окончила Белорусскую государственную академию музыки по классу фортепиано. Преподаватель Калининградского областного музыкального колледжа имени С. В. Рахманинова. Лауреат международных литературных конкурсов и фестивалей. Участник семинаров молодых писателей при поддержке Союза писателей Москвы. Обладательница премии «Вдохновение» (Калининград, 2021) и премии «Молодой Санкт-Петербург» (2022).

Член Союза российских писателей. Живет в Калининграде.

* * *

Дед смотрит на меня с гранитной плиты,

говорит: «Это ты».

И лицо его светится, как икона.

Говорит: «Я ждал от тебя другого:

благополучия, стабильности и уюта,

выглаженного белья и подшитых юбок,

крепкой семьи, утомленных работой рук,

а не этого хаоса в душе и вокруг».

Дед смотрит с плиты, и глаза у него, как при жизни:

серая крошка гранитная с серебряными прожилками,

только солнце вокруг зрачка погасло давно.

Дед говорит: «Будь собой, третьего не дано,

только мать береги и отца тоже,

так, как сможешь,

так, как сумеешь, как должно в конце концов,

будь для детей и матерью и отцом,

я же смог, а значит, и ты подавно,

нет в том особой премудрости, только данность,

только принятие, только твоя любовь,

только Бог,

что связывает нас всех золотыми нитями,

царство его внутри тебя,

храм его внутри тебя, этот свет».

Дед умолкает, два муравьишки с век,

словно слезинки две его, вниз сбегают,

вливаются в муравьиные реки с гранитными берегами,

просачиваются под землю, немой ручей,

а я ухожу ни с чем.

* * *

Видишь, как я поднимаюсь из сорной травы,

видишь, как я прирастаю к земле беспокойной,

к этой земле, где как руки распахнуты рвы,

где прямо в сердце уходят их черные корни.

Это не я, это то, что во мне говорит,

то, что болит во мне, то, что не знает покоя,

видишь, как полнят ладони мои янтари

и поднимаются волны строка за строкою?

Это не шторм, это слово вскипает внутри,

это не лес, это звук превращается в море,

это не я, это то, что во мне говорит,

что по природе своей и не может быть мною.

Множество солнц отражается в птичьем зрачке,

в нижней гортани органно вибрирует воздух,

это не рыба, а слово блестит на крючке,

и, не сорвавшись, мгновенно уходит под воду,

это не рыба, а рында, немой пилигрим,

видишь, язык ее ранен, язык ее грубый.

Это не я, это то, что во мне говорит

и разбивает до крови язык мой и губы.

* * *

С детства меня держали в рукавицах ежовых,

говорили: «Не лги себе, не бери чужого,

береги честь свою, как зеницу ока,

ходи прямо, а не вокруг да около»,

а я лгала, да как, и сама не помнила,

Назад Вперед

Журнал «Юность» №08/2024 - страница 10

Похожие книги