Журнал «Юность» №12/2020 - страница 24

А вообще, после возвращения «оттуда», отдыхает он самозабвенно (такой уж стресс был для него этот выход на свободу в столице!) и абсолютно везде. Из-за малометражности пространства и круговой диорамы мельтешений и шума его можно обнаружить величественно возлежащим или мирно спящим в самых неожиданных укромных местах – в ванне или раковине. И, видимо, также не напрасно наш Кошман наиболее предпочтительным почитает взгромоздиться на самую высокую точку в доме – на бабкин шифоньер и книжную полку на нем – и оттуда спокойно и величественно взирать через окошко на прелести столицы, на бренный этот мир…

Родилась в 1988 году в Омске. Окончила аграрный и педагогический университеты. Сценарист анимации, прозаик, поэт, педагог-фрилансер. Член Союза литераторов РФ. Автор сборника эссе «Звуки, которые нас окликают», изданного на стипендию Министерства культуры и при поддержке Союза российских писателей. Ученица школы «Хороший текст».

Чем быстрее приближалось 31 декабря, тем шустрее разгонялось мельтешение вокруг: проходы в магазинах были полны людей с нагруженными тележками, в парикмахерских круглый день виднелись остригаемые головы, за окнами домов – по обе стороны – появлялись гирлянды, елки.

Видела у знакомой в соцсети чек-лист: список дел, которые нужно провернуть до 31 декабря, чтобы встретить Новый год без забот, он состоял сплошь из слов типа «помыть», «вычистить», «полить», «вытереть», «разобрать» и «выбросить»…

Вот что я, оказывается, делала все то время – готовилась к Новому году!

На самом деле, в конце декабря мой брат Валя возвращался из армии, все эти «вычистить», «вытереть», «выбросить» в нашем доме были ради него, и мне просто казалось, что все вокруг почему-то готовятся к встрече моего брата.

Девушка, простите, вы кто?

Женщина, зачем вам елка?

Нет-нет, мужчина, мы не планируем это готовить!

Я набрела на спектакль «Как я съел собаку» Гришковца как раз накануне прихода Вали из армии. Это была та случайная, но такая уместная находка, которую смотришь, слушаешь, читаешь и удивляешься ее совпадению с твоей жизнью именно сейчас. В этом спектакле было неожиданно так много близких мне слов: Евгений говорит о себе, а я вижу Валю, Евгений говорит о далеком Владивостоке, а я вижу город службы брата – Питер, он про корабли, а я вспоминаю угловатые бэтээрки, в чужом городе мне виделся Омск, в чужой матери – моя мама.

Я останавливала долгую запись спектакля дважды и все никак не могла досмотреть до конца, вернуться вместе с героем Гришковца домой со службы.

И все время была одна и та же мысль, все время: «Я хочу домой!. «Я хочу домой», «я хочу домой», даже без «я», просто «хочудомой», «хочудомой», «хочудомой». Я хотел есть и хотел домой, хотел пить и хотел домой, хотел спать и хотел домой, я засыпал: «хочудомой», «хочу домой», просыпался: «хочудомой»… все очень хотели домой, все ребята очень хотели домой, они хотели даже в такие дома, куда хотеть невозможно, куда нельзя хотеть.

Но наш дом становился все чище, уютнее, мне стало казаться, что в него даже можно хотеть.

Валя не говорил нам, что скучает по дому, что хочет домой. Он не жаловался, рассказывал смешные случаи, о сложных ситуациях упоминал вскользь и никогда ничего не сообщал о страшных. Это было как в стихотворении Ивана Ахметьева «Миша в дурдоме».

Валя исхудал, часто простывал и кашлял, просил скинуть денег на поход в «Чайную», а остальное обещал – «дома».