Журнал «Юность» №12/2021 - страница 24

– Ха, понял. Прикольно.

– Как ты думаешь, тот человек, который появляется в месте назначения, это ты или не ты?

– А он точно такой же, как я был до этого?

– Абсолютно. Никакой разницы.

– Тогда это я.

– Хорошо. А если информацию передать на двадцать разных планет, и в двадцати разных местах появятся двадцать точно таких же людей, как ты? Они все будут ты или только один из них будешь ты?

Кириллу такой вариант не понравился:

– Наверное, только один.

– А почему?

– Не знаю. Просто мне так кажется.

Дальше Андрей начал объяснять, что современные философы занимаются этой проблемой, которая называется проблемой тождества личности. Они пытаются выработать критерии, по которым мы сможем понять, что на самом деле происходит с человеком в результате таких высокотехнологичных манипуляций – чтобы, когда они станут доступны, мы знали, как с ними обращаться.

– Питер Унгер кажется мне самым интересным мыслителем, который работает в этой области, – продолжал Андрей. – Он развивает идеи Дерека Парфита – был такой знаменитый британский философ, который первым поднял проблему телепортации. Но Парфит утверждал, что критериев, согласно которым мы можем сказать наверняка, кто появится на Марсе в результате телепортации, нет, а Унгер говорит, что они есть. Один из таких критериев – физическая непрерывность. Не должно быть такого момента, когда тебя – то есть объекта, сохраняющего твои базовые психологические функции, – не существует вовсе. Телепортация не удовлетворяет этому критерию, так что на Марсе появится идентичное тебе существо, которое будет обладать суммой твоих знаний и памяти, но вовсе не ты.

Кирилл пересказал все это Даниле, как сумел.

Тот отнесся к проблеме со всей серьезностью. Он долго тер лоб рукой, которой до этого трогал жабу в террариуме, а затем сказал:

– Получается, телепортация – это не способ перенестись в пространстве, а способ умереть?

– Получается.

– И что же делать? Эта технология скоро появится.

Я читал, что ученые уже научились телепортировать несколько атомов за раз. Думаю, лет через двадцать-тридцать можно будет телепортироваться из Москвы в Японию.

– Я не буду телепортироваться, – сказал Кирилл. – Полечу на самолете, если надо будет.

– Может, надо всем рассказать, что говорит Унгер, и тогда ученые перестанут работать над этой технологией?

– Ну… не знаю. Это полезная штука. Можно телепортировать большие предметы – деревья или дома. Или космические корабли.

– Но какой смысл телепортировать их без людей?

– Не знаю, – честно ответил Кирилл.

У него вдруг возникло странное ощущение – как будто он живет очень давно, может быть, целые столетия, и что он все уже видел и слышал, и что ему все надоело до такой степени, что продолжать дальше нет смысла. Ему стало тяжело дышать, и он открыл рот пошире, чтобы набрать больше воздуха. Через несколько мгновений ощущение исчезло.

Домой Кирилл пришел очень голодным. Утром он совершенно забыл про деньги, и мама о них тоже не вспомнила. Открывая холодильник, он надеялся обнаружить там остатки вчерашней пиццы, но увидел все ту же пачку пельменей.

Он никогда не увлекался едой. Ему казалось, что он может есть все – главное, чтобы не шпинат и не брокколи. А мясные полуфабрикаты, которые в их доме не водились, потому как Андрей считал их вредными, Кирилл и вовсе обожал. Однако после полутора месяцев пельменной диеты он понял, что ему хочется настоящей еды.