Но, пройдя едва ли десять шагов, он останавливается. Страсть вновь пробуждается в нем, и его начинает терзать сожаление, что он совершил лишь половину возможных злодеяний. Он вспоминает, что в карманах Жюстины остались подаренные им сто тысяч франков. И он возвращается за ними. Но чтобы добраться до карманов, надо повернуть на живот лежащую на спине Жюстину. Боже! Какие красоты открываются перед воспламенившимся взором кровосмесителя! «Как, – говорит он себе, любуясь восхитительным задом, белеющим перед ним, несмотря на ночной мрак, – я ведь им-то и соблазнился вначале! Что ж это я так безрассудно пренебрег этими прелестями? Вот еще одни первины, которые я должен отведать. Давай-ка попробуем этот дивный зад, который даст мне в сотню раз больше наслаждения, чем передний вход; раскроем его, разорвем без всякой жалости!»
Итак, бесчувственное тело Жюстины в полном распоряжении Сен-Флорана. Он приводит свою жертву в положение, наиболее благоприятное для исполнения своих ужасных намерений. Внимательно исследует он миниатюрное отверстие, куда ему предстоит вонзиться. Несоответствие ножен и шпаги лишь еще более возбуждает его. Он готовит оружие к бою, ничуть не смачивая его: всех этих предосторожностей, продиктованных боязнью причинить боль, истинное сластолюбие чуждается. Да и зачем бояться чужих страданий, если они только увеличивают наше наслаждение? Злодей вонзает свое оружие и добрых полчаса наслаждается результатом своего вероломства. Наконец, сама природа кладет предел его силам.
Изверг удаляется, оставив жертву своего распутства лежащей на земле. Лишенную чести, почти без признаков жизни и вновь – без средств к существованию!
О человек! Во что превращаешься ты, когда одержим грехом и слушаешь только голос своих страстей!
Придя в себя и осознав положение, в котором она оказалась, Жюстина чуть было окончательно не решила свести все счеты со своею жизнью. «Чудовище, – воскликнула она, – что я ему сделала? Чем я заслужила такой поступок с его стороны?.. Он отнял у меня то, чем я дорожила больше всего на свете!
Тигры в диких лесах не бывают столь кровожадны!» За этими первыми порывами отчаяния последовало несколько минут молчаливого уныния. Жюстина безотчетно подняла заплаканные глаза, к небу, и ее сердце устремилось к тому Господину и Повелителю, который позволил свершиться всем ее несчастьям. Сверкающий чистыми, ясными звездами свод, величественное молчание леса – весь этот образ почивающей природы потряс смятенную душу Жюстины и пробудил в ней желание молиться. И она пала на колени перед Всемогущим Богом, которого отрицает разум и в которого так верует несчастье.
– Святой и Всемогущий! – молилась Жюстина. – Ты, Который в эти страшные минуты соблаговолил наполнить мою душу небесной радостью и не дал мне в отчаянии покончить с жизнью! Мой Защитник и мой Путеводитель, приняв всем сердцем Твою благодать, я взываю к Твоему милосердию. Ты ведаешь мою нужду и мои мучения, мое смирение и мои обеты. Ты знаешь, Боже Всемогущий, что я неопытна и бессильна, обманута и оскорблена. Я хотела творить добро по завету Твоему, но попущением Твоим была наказана. Да будет и впредь на все Воля Твоя, Боже Всемогущий; все, что Ты посылаешь, мне дорого и свято, и я уже не ропщу и не жалуюсь ни на что. Но если в этом мире мне суждено встречать только беды, молю Тебя, мой Повелитель, да не оскорбит Тебя моя просьба: призови меня к Себе, дабы я могла молиться без страха и обожать Тебя вдали от этих испорченных людей, принесших мне одни огорчения, заставивших меня пролить столько слез. Возьми меня из этой юдоли скорби.
