Зигмунд Фрейд - страница 24

– Извините! – запричитал я. – Я не разобрал, где мужской туалет… Эти Signore… Signori…

– Действительно! Так сложно разобраться! – ехидно заметила она.

– Да, согласен… Толко полный болван вроде меня может перепутать мужской туалет с женским…

– А может, вы сексуальный маньяк? – сурово спросила она.

– Нет! Что вы! – испугался я. – Я не маньяк… Я психотерапевт…

– Да? – она сменила гнев на милость и, улыбнувшись, игриво добавила: – А мне как раз и нужен психотерапевт…

– Вскоре она действительно оказалась у меня в кабинете на кушетке… Только не в качестве пациентки… А вместе со мной… В общем, мы занялись любовью… – признался Дэвид, помотав головой.

– Какая интересная история! – восхищенно произнес Зигмунд.

– Да… – Дэвид нервно зачесался. – Правда, в пылу страсти мы не заметили, как свидетельницей нашей любовной сцены стала одна моя клиентка, актриса… – Дэвид почувствовал себя уже совсем неуютно.

– Актриса?

– Да… Одна местная актриса, сыгравшая Сабину Шпильрейн в «Опасном методе»… Как-то позже она призналась, что увиденное помогло ей войти в драматический образ…

– Сабину Шпильрейн в «Опасном методе»?! – взволнованно переспросил Зигмунд.

– Да… фильм Кроненберга об отношениях… Вас., и Карла Юнга с русской пациенткой… Сабиной Шпильрейн… – Дэвид осознал курьезность ситуации, но не нашел ничего более глупого, как уточнить: – Не смотрели? Ох! Извините! – смущенно опустил глаза он, заметив немой вопрос на лице Зигмунда.

– Надеюсь, Юнг был сыгран отвратительно! – с явным пренебрежением спросил Зигмунд.

– Да! – поторопился убедить старика Дэвид. – Вы были гораздо лучше и убедительнее… Я имею в виду вашу роль…, то есть роль Мортенсена… вас… – запутался он, пытаясь подольстить и успокоить одновременно.

Зигмунд довольно улыбнулся.

– Юнг пренебрег моим учением, ударился в мистику…, увлекся порочными связями… – перечислил он претензии к своему бывшему ученику. – Я всегда предостерегал моих учеников об опасностях психоанализа, о нашей уязвимости… Наши пациентки были нервными, пылкими, привлекательными женщинами, многие из которых охотно делились своими сексуальными фантазиями, а некоторые были не прочь перейти границы дозволенного и претворить их в жизнь… Вам не попадались такие?

Зигмунд внимательно посмотрел на Дэвида.

– Да… Встречались… – натянуто признался тот.

– Но многие из моих учеников меня не послушались… Среди них был и Ференци… Один из моих любимейших учеников, отступившихся от меня… Он был мне как сын, – погрустнел Зигмунд. – Он исказил основные принципы моей методики и создал свою модель, в которой давал пациенткам возможность выражать эмоциональное состояние более свободно… Он не делал секрета из того факта, что целовал своих пациенток и позволял им целовать себя… Дошло до того, что однажды он уже не смог остановиться в своих эротических удовольствиях и потерял чувство реальности… У него развилось глубокое расстройство личности, в итоге свою жизнь он закончил душевнобольным… Я не смог его уберечь… – вздохнул Зигмунд. – Как не смог однажды уберечься и сам… – двумысленно добавил он.

– Вы можете об этом рассказать? – осторожно спросил Дэвид, будто боясь своим любопытством спугнуть настрой старика. Тот грустно взглянул на заинтригованного слушателя и решил, что может доверить ему свою тайну.

– Мне было чуть больше сорока лет… У нас был сложный период в отношениях с Мартой… Хотя я не думаю, что именно это стало причиной произошедшего… Я вел частную практику, и моей клиентурой в основном были истеричные и невротичные дамочки, но однажды появилась она… В траурно-черном одеянии и элегантной шляпке с вуалью, скрывающей черты ее лица… Она была таинственной, прекрасной…, словно неземной… Помимо красоты и какой-то особой утонченности, от остальных моих клиенток ее отличали какие-то необъяснимые грусть и обреченность… Ее муж был видным американским дипломатом, человеком бескомпромиссным и даже жестким… Их брак вряд ли можно было назвать счастливым… Она была очень умна и умела блистательно держаться в обществе, в том числе и на важных приемах мужа, подкупая собеседников легкостью общения и чарующей привлекательностью… Никто и не догадывался, что за этими обезоруживающими красотой, остротой ума и безупречными манерами скрывались одиночество и женская слабость… Во время первого сеанса, лежа на кушетке, она долго рассказывала о своих снах, переплетенных с реальностью и личными фантазиями, и в какой-то миг, увлекшись своими чувствами, она медленно провела рукой по своей груди и опустила ее вниз живота, запустив тонкие пальцы себе между ног… Я сидел у ее изголовья, абсолютно шокированный и притихший от ее действий… Достигнув оргазма, она вскочила с кушетки, смущенно отводя глаза в сторону, попрощалась со мной, оставила деньги на столе и быстро покинула кабинет… Весь оставшийся вечер и последующие дни я прибывал в смятении и рассеянности… Я боялся признаться себе, что желал лишь одного – снова увидеть ее… И через неделю она снова пришла… На ее лице не было той застенчивости и неловкости, которые я заметил при первом сеансе… Скорее решительность и четкое желание… Я был словно парализован ее взглядом… Она подошла ко мне и страстно поцеловала меня в губы… Я почувствовал, что схожу с ума… После происшедшего мы стали регулярно встречаться в моем рабочем кабинете… В дни, когда она должна была прийти, я стоял у окна, нервничая в ожидании ее… Мы оба понимали, что все больше и больше запутываемся в своей страсти, но не знали, как от нее отказаться, а главное, мы и не хотели освобождения от этого мучительно сладкого чувства… Мы были на верном пути к гибели и не боялись этого… Но она решила спасти меня… В день очередного свидания она не пришла… Я прождал ее до утра, объяснив Марте свое отсутствие необходимостью работы над книгой… Ее не было целую неделю… Она исчезла… Не в силах терзаться неизвестностью и тоской по ней, я встретился с одними нашими общими знакомыми, через которых ненавязчиво узнал, что они с мужем срочно покинули страну… Я долго мучался, не имея рядом никого, кому бы мог рассказать о моей тайной любви… Я терзался сомнениями и безответными вопросами… Я страдал, как наркоман, лишенный желанной дозы ее любви… За время острой боли я написал много писем Минне…