Слова старушки были загадочными, но Лида не стала переспрашивать: решила, что по ходу дела разберется.
– Ну, иди, с богом, иди.
Кажется, бабушка вслед перекрестила гостью… Или померещилось Лиде?! Так или иначе, на панели турникета засветилась зеленая стрелочка, указывая вперед. Девочка прошла, оттолкнув с дороги холодную металлическую трубку, далее по коридору, приблизилась к очередной двери и потянула за массивную ручку.
В следующем помещении было довольно темно и очень тихо. Но даже в полумраке оно поражало размерами. К далекому потолку уходили колонны в виде параллелепипедов. В стенах угадывались ниши с дверями. Лида успела насчитать их в поле зрения восемь, когда ее приветствовал надтреснутый мужской голос:
– Куда?!
Девочка повернулась на звук и сделала шаг вперед. Обладатель голоса сидел за ближайшей колонной на красном стуле с металлическими ножками, упиравшимися белыми пластиковыми колпачками в стоптанные, расчерченные царапинами серые каменные плиты пола. Свисающие с узкого лица длинные «шоколадные», с небольшой сединой усы приподнялись, когда мужчина вопросил второй раз:
– Пропуск есть?!
Лида внимательнее рассмотрела этого «хозяина зала»: человек в летах, высокий и худой, сутулый, в потертом кофейного цвета костюме, чагравых ботинках, лицом оттенка пола, исчерченным, как и тот, сеточкой полосок-морщинок.
Шатен – хоть и пожилой, но густые прямые волосы, как и усы, почти без проседи.
Лида не стала дожидаться третьего окрика и протянула свой свеженький бумажный пропуск.
Вахтер долго изучал прямоугольник, держа вверх тормашками. Тщательно проанализировав документ таким образом, мужчина вернул его в нормальное положение и снова углубился в исследование.
Девочка терпеливо ожидала окончания процедуры.
Внезапно вахтер издал звук – то ли крякнул, то ли скрипнул… повернул пропуск к себе обратной стороной и принялся рассматривать ее – разлинованную, но незаполненную.
Наконец, не отрываясь взглядом от бумаги, этот странный тип задал новый вопрос:
– К кому?!
Отметив про себя, какой же у него препротивный голос, Лида в противовес ему отвечала звонко и бодро, наслаждаясь звучным эхом, долго не затихавшим где-то вверху и вдали:
– Я к Сиднею Эдуардовичу Северному!
Неожиданно вежливо вахтер проскрипел, указав на одну из ниш:
– За теми дверями иди прямо и потом налево по коридору, найдешь приёмную… Ну, там написано. Не заблудишься, кроха. Давай, иди, иди… – Напутствуя посетительницу таким образом, мужчина достал карандаш, сделал отметку на незаполненной стороне пропуска, вернул его Лиде и, не вставая со своего стула, мягко, но настойчиво подтолкнул девочку к нужному выходу из зала.
Лида отправилась в путь, указанный усачом, попутно размышляя, куда ведут остальные двери из «колонного зала». «Или откуда? Это смотря с какой стороны смотреть…» Скоро она добралась до приемной, которая больше напоминала предбанник. За столиком на крутящемся стуле восседала девушка с зализанными светло-русыми волосами, собранными в конский хвост, одетая в шерстяное пепельного цвета платье. На носу были очки в синей оправе в форме прямоугольников. В глаза бросалась стоящая перед ней пластмассовая табличка, где черным по бледно-желтому было указано: «Мальвина Грозенко», а мелким косым шрифтом допечатано: помощник заместителя проректора.
Точно напротив входа в приемную была еще одна дверь, обитая плотным матовым материалом орехового цвета, с медной табличкой: «С. Э. Северный, заместитель проректора по работе с талантливой молодежью». За спиной секретарши через окно открывался вид на колышущуюся зелень яблоневой аллеи.
