Лизнев был ровесником командира, но имел капитанский ранг из-за двух понижений в должности. Он выглядел намного старше своих сорока шести лет: сутулые, хоть и широкие плечи, рано поседевшие, редкие волосы, многочисленные глубокие морщины, ничуть не красившие его лицо. Багровые прожилки на носу и щеках свидетельствовали об обильных возлияниях в прошлом. В почти бесцветных глазах капитана Лизнева наблюдательный человек мог заметить то еле уловимое выражение, которое появляется у людей, накопивших много невысказанных претензий и обид. Плотно сжатые губы с опущенными вниз уголками говорили о внутреннем напряжении этого человека, его постоянной готовности к худшему из возможных вариантов развития событий.
Правда, нельзя сказать, что и жизнь баловала этого человека. Мать сразу после родов отказалась от него. Мальчик воспитывался дальней родственницей, которая жила в небольшой деревне и воспринимала его скорее в качестве рабочей силы, чем как ребенка, которому нужна забота. О каких-то проявлениях любви, в которой нуждается каждое человеческое существо, не могло быть и речи. С раннего детства Боря полол картошку, ходил за коровами, сажал и собирал урожай, а потом, когда немного подрос, работал на сенокосе и колол дрова, – в общем, выполнял всю ту работу, которой ежедневно посвящена жизнь деревенских жителей. Школа находилась в 4 километрах от дома, но для него эта долгая дорога была единственной возможностью хоть немного отдохнуть и помечтать. Это было спасением для юнца, за свою короткую жизнь не услышавшего ни от кого ни единого доброго слова. Он, с тяжелым портфелем за спиной, медленно шагал в школу, где его ждали издевательства одноклассников и придирки учителей. К счастью, он обладал развитым воображением – спасительной соломинкой для тех, на кого суровая реальность давит со всех сторон своей неотвратимостью. Иногда он верил, что в конце дороги его ждет добрый волшебник, который исполнит все желания Бори. Иногда ребенок представлял, что сам является таким волшебником. Он семенил по узкой, с выбоинами дороге и размахивал тонкой березовой или осиновой веткой, нашептывая таинственные заклинания. И на какие-то минуты мальчик забывал о том, кто он такой и где находится.
Как только представилась возможность, Борис подделал документы, увеличив свой возраст в паспорте, и поступил на службу в армию. Поначалу ему все нравилось: знай, ходи себе строем да приказы выполняй, и все довольны. Но потом сослуживцы начали донимать Лизнева придирками то из-за невысокого роста или нескладной фигуры, то из-за непонятного происхождения или странной склонности внезапно уходить в себя. И тогда будущий капитан сочинил легенду. Борис стал рассказывать всем, что на самом деле он сын одного высокопоставленного военного чиновника из Москвы, который хотел, чтобы его ребенок испытал на себе, что такое настоящая военная служба и прошел через все самостоятельно. И что это страшно секретно, поэтому никто не должен об этом знать. Может быть, ребята и впрямь поверили этим россказням. А может, им просто надоело дразнить конопатого деревенского слюнтяя, который даже не может дать отпор, но только с тех пор обидчиков у Лизнева поубавилось.
Практически все время Борис проводил в гарнизоне, за территорию выходил редко – никто его не ждал и не к кому ему было торопиться, в отличие от других солдат, которым матери и невесты писали длинные, полные слез и женской любви, письма. Ни в какие самоволки не ходил и подавно. Даже отпуск он, уже будучи офицером, предпочитал проводить на службе. Все офицеры и солдаты давно уже привыкли к чудаковатому, замкнутому одиночке и предпочитали не лезть к нему в душу, опасаясь неадекватной реакции в ответ.
