На улице уже рассвело, а я еще и спать не ложился, когда пришел писарь с донесением из пыточной. Только один из всех пытаемых дал дополнительные сведения, куда ездил купец, но что он делал в тех домах, он не знает, так как оставался на улице с лошадьми. Больше ничего они не знали. Так, хотя бы мы знаем, куда ездил Исмаил! Как мне не хватает помощника, такого же как Адышев, который взял бы на себя все эти расследования! Стоп! Алексей Федорович же говорил, если что – обращайся, он поможет. Переодевшись и захватив с собой самовар на 3 литра, я спустился во двор и приказал седлать коня. Полусонный слуга стал готовить меня к отъезду, даже не интересуясь, куда это я в такую рань собрался. Взяв с собой за пояс два пистолета, я нацепил саблю и выехал со двора. Городские ворота были еще закрыты, но воины, увидев меня, стали их открывать. Десятник, подойдя ко мне, спросил, надо ли мне охрану, но я категорично отказался. Не говорить же ему, что я скоро перенесусь в Москву. Доехав до опушки леса, я свернул с дороги в лес, где, повернув кольцо, представил, что я рядом с Москвой. Миг, – и я, как сидел на коне, так и оказался возле нее, где-то в километре. Вдали виднелись купола церквей, вились легкие дымки из труб, слышался шум пробуждающегося города. Где-то сзади приближался перестук колес и поскрипывание телег, но пока за поворотом их не было видно. Я тронул коня и направился к воротам города.
Подъехал к дому Александра Федоровича уже где-то около шести утра. Рановато, пожалуй, но служба есть служба. Постучал рукоятью пистолета в дубовые ворота, не слезая с коня. На стук открылось окошечко в створке ворот:
– Чего надо? Чего будишь хозяев? – довольно недружелюбно спросила заросшая морда стражника.
– Передай, что князь Федоров желает видеть Александра Федоровича по государственному делу!
– Прошу подождать, господин князь, не признали! – уже другим голосом ответил стражник, и тут же отправил другого сообщить, что прибыл князь Федоров.
Минут через десять ворота заскрипели, пропуская меня во двор. Спешившись, я передал коня прислуге, а сам с самоваром и свитками допроса Исмаила направился к крыльцу. Навстречу вышел уже одетый и бодрый Адышев, как будто он и не спал:
– Ба, Андрей Иванович! Какими судьбами! Даже не сообщили с оказией, что Вы собираетесь нас навестить! – распахнув свои объятия и похлопывая меня по плечам и спине, восклицал он.
– По делам, Алексей Федорович, по государственным! Как только узнал новости, сразу к Вам за помощью!
– Ну что ж, пойдем в кабинет, потолкуем, да и позавтракаем. Думаю, что ты с дороги еще ничего и не ел.
Мы прошли в кабинет, где я рассказал Адышеву об анонимке, захвате купца и допросе, передав ему свитки. Сказал также, что по моим подсчетам армия хана Гирея вместе с турками будет около 60 тысяч. Ожидать нападения нужно будет где-то в начале мая или в июне. Главное, чтобы татары не договорились с Литовским княжеством и поляками и не ударили с двух сторон, тогда точно будет очень трудно устоять. Закончив рассказ, я посмотрел на задумчивое лицо хозяина. Тот молчал, переваривая полученную информацию.
– Да! – крякнул он, как будто очнувшись от своих дум. – Озадачил ты меня! С литовцами и поляками мы разберемся. Есть у меня кое-какие письма, которые можно подкинуть польскому королю, о сговоре литовцев с Османской империей, дабы захватить и разделить Польшу. Пока они будут грызться между собой, надо попытаться разбить хана. Что ты собираешься делать, чтобы не пропустить ворога к Москве?
