У часовни, возведенной на набережной в прошлом году, всегда дежурили городовые. Храм выстроили в честь чудесного спасения государя императора от выстрела революционера Каракозова. Сабуров не занимался левыми кругами.
– Мы имеем дело не с революционерами, – городовые, встрепенувшись от стука копыт, засвистели, – мы сунули руку в осиное гнездо шпионов, – один из полицейскихшагнул на мостовую: «Стой!».
Сабуров едва успел натянуть поводья дончака. Его пролетка притерлась к поребрику набережной. Ландо Призрака, как он стал думать о незнакомце, отбросило городового к гранитному тротуару. Болезненный крик раненого унес сырой западный ветер. Второй полицейский бросился за ними, размахивая палашом.
– Бегите к надзирателю, – заорал Сабуров,– надо найти начальника сыска Путилина, – ландо Призрака опасно отдалялось, – пусть едет на Моховую, он знает куда! Не теряйте времени!
Городовой отстал. Сабуров велел дончаку: «Давай, милый!». Конь рванулся вперед, рядом с ухом следователя что- то просвистело.
– Это не ветер, – понял Максим Михайлович, – это пуля, – он пустил коня во весь опор.
Сабуров нагнал ландо Призрака рядом с Сенатской площадью. В ночном небе тускло блестел величественный купол собора. Белели колонны Сената и Синода, император простирал руку к Васильевскому острову. Максим Михайлович предполагал, что Призрак туда не отправится.
Сабурову казалось, что логово убийцы находится в Коломне. Повернув с Английской набережной на Благовещенскую улицу, промчавшись мимо Новой Голландии, он без труда скрылся бы в трущобах за Екатерининским каналом. На Васильевском острове, впрочем, тоже хватало трущоб.
– Но я его не упущу, – Сабуров стер с лица мокрый снег, – надо отстегнуть упряжь.
Путилин назвал бы это рискованной затеей, однако Максим Михайлович был уверен в себе и своем револьвере. Смит и Вессон надежно покоился под его извозчичьим армяком. Онтерял в скорости, однако освобожденный от пролетки дончак в два счета нагнал бы орловского рысака Призрака. Сабуров хотел взобраться на крышу ландо убийцы.
– Один удар рукоятью револьвера по голове, – следователь прикинул расстояние, – и он окажется у меня в руках, – после первой пули, миновавшей Сабурова у Летнего сада, Призрак выпустил еще две.
– Не такой он и меткий, – облегченно понял Максим Михайлович, – хотя он стреляет одной рукой.
Тоже не ожидая от себя точности,Сабуров пока не хотел тратить драгоценные заряды. Он, впрочем, не собирался убивать Призрака. Преступник должен был рассказать о своих сообщниках. Сабурова интересовал и коллежский асессор Завалишин, и неизвестный юноша, гость Адриана Николаевича.
Он ловко перебрался на неоседланного дончака. Отстегнув упряжь, Сабуров услышал удивленное ржание коня.
– Ты что думал, – хмыкнул Максим Михайлович, – что я не умею ездить верхом? Дядюшка Гренвилл проделал испанскую кампанию, сражался при Саламанке и при Ватерлоо, – дончак нагонял ландо, – британские гусары управляются с лошадьми не хуже русских кавалеристов.
До разорения граф Гренвилл держал отличные конюшни. Сабурова и его кузена Арчи учили верховой езде лучшие берейторы.
– Тебя одного не бросят, – уверил Сабуров коня, – сзади появились полицейские экипажи.
Ветер донес до следователя трели свистков. Максим Михайлович хотел оказаться на ландо до предполагаемого поворота в Коломну. Справа уходила в снежный туман громада Николаевского моста. Цепочка фонарей терялась в метели. На Неве раздался гудок, Сабуров облегченно вздохнул.
