– Да, а так хорошо всё складывалось вначале, – не удержался Дима от реплики, крепко держась за руль.
– А ты не помнишь, – неожиданно спросила Гуня, – кто первый покинул дом Чехова: семейная пара или студент?
Дмитрий ответил не сразу. Вероятно, он сопоставлял в уме какие-то факты, но потом, будто рассматривая картину, которая всплыла у него перед глазами, стал озвучивать её содержание:
– Пока ты беседовала с контролёршей, мы прошли в Пушкинскую комнату и остановились напротив витражных окон. Я сделал там несколько фотографий. Мужчина с женщиной в это время вышли из гостиной и направились в спальню Чехова. Никакого студента я не видел.
– А был ли мальчик? – внезапно сказала Агния.
– И почему Нюра назвала его студентом? – добавил Дима.
Домой они приехали в девятом часу, совершенно уставшие и разбитые. Дети, выпив тёплого молока с мёдом, сразу же отправились спать, а Гуня с мужем, взбодрившись кофе, ещё долго не могли заснуть, ворочаясь в кровати, хотя усталость давала о себе знать.
Утро понедельника обычно у трудящегося населения нашей страны бывает тяжёлым.
А после событий, случившихся накануне в Мелихово, оно стало тяжёлым вдвойне для Гуни и Димы.
Во-первых, они проспали. Потому что никто не слышал будильника. Во-вторых, внезапное пробуждение вызвало сумасшедший переполох. Нужные вещи не находились, в туалет с ванной образовалась очередь, и любимый кофе, закипев, вылился из турки, залив конфорку.
– Так, – устало опустившись на кухонный стул, сказала Агния, – школа и детский сад сегодня отменяются. Я сейчас позвоню и всё объясню классному руководителю и воспитателю. Дима, срочно звони в редакцию, скажи, что мы задерживаемся, иначе нас потеряют. Что ещё? Да! Надо позвонить, родителям, чтобы они приехали и побыли с детьми.
Когда им в течение часа, наконец, удалось разрулить ситуацию, у обоих сложилось впечатление, что они всё утро разгружали длиннющий состав поезда.
– Если сегодня случится ещё что-то экстраординарное, я этого не переживу, – открывая дверь в здание редакции и доставая электронный пропуск, произнесла Гуня.
Дмитрий ничего не ответил, так как был сосредоточен на предстоящем разборе полётов с главредом, потому что утром он должен был ехать снимать одно запланированное мероприятие.
Как только Агния зашла в свой кабинет и уселась за стол, в дверь заглянула секретарь Полина и попросила Гуню срочно зайти к Олегу Никитичу.
– Так, начинается, – стараясь побороть внутреннюю дрожь, тихо сказала Гуня.
Пока она медленно шла по длинному коридору к кабинету главного редактора, машинально кивая и здороваясь с сотрудниками редакции, Агния отметила для себя одну странную вещь. Раньше она абсолютно не испытывала страха перед любыми разборками в кабинете начальника. А теперь она буквально замирала, стоило ей только услышать, что её вызывают к главреду.
«Интересно, с чем это может быть связано? – подумала Гуня, заходя в приёмную. – Неужели, я начинаю стареть, и у меня появляются первые признаки старческого маразма?»
Она зашла в кабинет Олега Никитича и окончательно потеряла дар речи. За столом сидел её муж и полицейский.
Видя шоковое состояние журналистки, главред нервно побарабанил пальцами по столу и пригласил её присесть. Затем, указав на лейтенанта, он сухо произнёс, что у полиции для них есть какое-то заявление.
Лейтенант, в отличие от всех, очень спокойно объяснил причину своего визита, которая сводилась к тому, что пострадавшая Мосина обвинила гражданина Беляева в нападении и нанесении ей тяжких телесных повреждений. Поэтому он вынужден для выяснения всех деталей доставить его в отделение полиции города Чехова.
