– Мой осел сдох, – сказал им старик, – а денег на другого нет.
– Скоро у каждого в Испании будет лошадь. Дайте нам время, сеньор.
– Он прожил со мной двадцать лет. Я съел его, когда он умер. Бедный Гектор, мясо у него было жилистое. Спасибо вам, compadres.
– De nada[22]. – Фалангисты хлопнули старика по спине и снова вошли в дом.
Пропуская их, Барбара спустилась на мостовую и подумала: «Может, все теперь и правда повернется к лучшему».
Кто знает. Она провела в Испании уже четыре года, но по-прежнему ощущала себя здесь чужой и многого не понимала.
Среди членов Фаланги наверняка были идеалисты, люди, которые искренне хотели улучшить жизнь испанцев, но, помимо них, имелись и те, кто вступил в организацию ради шанса получить выгоды от коррупции, таких было гораздо больше. Барбара снова посмотрела на ярмо и стрелы. Как и синие рубашки, эти символы напомнили ей, что члены Фаланги – фашисты, кровные братья нацистов. Один из фалангистов смотрел на нее из окна, и она поторопилась уйти.
Бар был темный и захудалый. Над стойкой, у которой, вальяжно развалясь, устроилась пара молодых мужчин, висел обязательный портрет Франко, засиженный мухами. Крупная седовласая женщина в черном мыла стаканы в раковине. У одного из мужчин был костыль. Бедняга потерял полноги, одна штанина была зашита кое-как. Все трое с любопытством посмотрели на Барбару. Из одиноких женщин в бар обычно заходили только проститутки, а не иностранки в дорогих платьях и шляпках.
Сидевший у столика в глубине зала молодой мужчина поднял руку:
– Сеньора Форсайт?
– Да. – Она отвечала по-испански, стараясь придать голосу уверенности. – Вы Луис?
– Да. Прошу вас, садитесь. Позвольте заказать вам кофе.
Барбара присмотрелась к мужчине, когда тот направился к бару. Высокий, худой, немного за тридцать, черные волосы и печальное длинное лицо, одет в потертые брюки и засаленный пиджак. На щеках щетина, как и у других мужчин в баре (в городе был дефицит бритвенных лезвий). Шагал он по-солдатски. Вернулся с двумя чашками кофе и тарелкой закуски. Барбара сделала глоток и сморщилась.
– Боюсь, он не слишком хорош, – криво усмехнулся Луис.
– Ничего. – Она взглянула на закуску – маленькие коричневые кусочки мяса с аккуратно торчащими косточками. – Что это?
– Говорят, голуби, но я думаю, что-то другое. Не могу точно сказать что. Я бы не советовал пробовать.
Барбара смотрела, как Луис ест, вытаскивая изо рта миниатюрные обсосанные косточки. Она решила ничего не говорить, пусть начинает сам. Луис нервно поерзал на стуле и пытливо взглянул ей в лицо большими темными глазами.
– Со слов мистера Маркби я понял, что вы пытаетесь найти человека, который пропал при Хараме. Англичанина, – сказал он очень тихо.
– Да, это так.
Луис кивнул и, изучая ее взглядом, добавил:
– Коммуниста.
Барбара испуганно подумала, уж не из полиции ли он, не предал ли ее Маркби и не был ли предан сам? Она усилием воли сохраняла спокойствие.
– У меня личный интерес, не политический. Он был моим… моим парнем, прежде чем я познакомилась со своим мужем. Я считала его погибшим.
Луис снова поерзал на месте, кашлянул:
– Вы живете в националистической Испании, мне сказали, ваш муж имеет друзей в правительстве. И все же вы разыскиваете коммуниста, пропавшего во время войны. Простите, но мне это кажется странным.
– Я работала в Красном Кресте, мы соблюдали нейтралитет.
Луис горько усмехнулся:
