Зима в Некроплисе - страница 7

Грязный двор и черные крыши за одну ночь покрылись искристым изумрудным покрывалом. Цепочка собачьих следов вилась на том месте, где еще вчера была дорога. Воздух дрожал, прозрачный, холодный, колючий. Небо казалось невероятно далеким, светясь всеми оттенками зеленого и золотого. Безветрие и тишина стояли в Некрополисе, а город, похоже, сам недоумевал, как это получилось.

– Снег? – прошептала Коринн. Она читала о снеге. Он случался во Внешнем мире, как и много других странных вещей. Но здесь не бывало снега. И в городе никогда не было так холодно.

По крайней мере, я о таком не слышала. И судя по лицу мадам Клопбух, она тоже.

Погода в Некрополисе обычно была знобкой, часто преподносила сюрпризы в виде туманов или дождей, но не более того.

Густав вдруг завыл, смешно запрокидывая голову. Фаби раздраженно пихнула его в плечо и объявила, что отправляется спать.

– Разбудите меня только в том случае, если пойдет град из камней размером с телегу, – хмуро предупредила она.

Обычно Коринн встречалась с тройняшками каждый второй день и должна была прийти к ним только завтра, но мадам Кобаяси попросила ее об услуге:

– Мне нужно сходить в Крепость. Меня не будет всего пару часов. Могла бы ты сделать мне одолжение и посидеть с лисятами?

Коринн согласилась. У нее было одно дело на сегодня, но такого рода, что можно перенести и на вечер, а благосклонность хозяйки хостела дорогого стоила. К тому же ей просто нравилось проводить время с рыжими непоседами, если оно не было слишком долгим и никто из них не пытался откусить ей ухо. Зубы у бесят были до ужаса острые.

– Ты можешь их сегодня даже не учить. Просто прогуляйтесь по двору. Они так хотят на улицу! – сказала Тамико с улыбкой.

Перед уходом мадам Клопбух одарила девушку синей шалью и варежками.

– Мои косточки оказались правы, – бормотала она, пристраивая шаль у Коринн на плечах, – как и всегда. Будет холодно. Я связала это для тебя, деточка.

Коринн тепло поблагодарила старушку и вышла в…зиму. Кажется так это называлось во Внешнем мире. Странное ощущение нереальности захватило ее с первых шагов. Город был другим под всеми этими слоями изумрудного снега. Будто чище и красивее. Но Коринн знала, что это обманчивое ощущение. По крайней мере, что касается чистоты.

Ботинки с хрустом и скрипом проваливались в неутоптанную дорогу. Мороз щипал щеки и уши. Наверняка даже Жак Бержак слез со своей бочки и забрался в теплое местечко.

Если снега выпадет больше, придется потрудиться, чтобы выбраться из собственного двора.

Она подозрительно взглянула на небо.

Кто его знает, сколько обычно падает. И как часто. А также, насколько холоднее может стать?

Это важно, когда живешь в каменном мешке с едва теплящейся саламандрой, а из теплых вещей остался единственный свитер, и он сейчас на тебе.

Она так мало знала о зиме. Почти ничего. Зима упоминалась в нескольких сказках, которые она читала. Но там это было лишь красивым фоном к не менее красивой истории. Принцы спасали замерзших красавиц из ледяного плена. Снежные королевы забирали с собой мальчиков с пламенными сердцами и любили их до последнего вздоха… Хотя возможно, она что-то путала. Коринн давненько не заглядывала в эти книжки. Все они остались на полке в башне.

Она вздохнула и выдохнула облачко пара. Лисятам это понравится.

– Смотри, как я могу! – кричала Матсу и плюхалась спиной в снег. Иногда во время своих падений она на миг превращалась в девочку и начинала дико хохотать. Матсу кричала на лисьем языке, или, возможно, на языке оборотней. По-человечьи она сегодня повторяла только «Здоровско!» и «Играть!», а ее братья вспомнили слова «Падать!» и «Валяться!». Коринн радостно подумала, что ее обучение дало хоть какие-то плоды. Ичиро зарылся носом в сугроб и, кажется, облизывал снег, хотя Коринн уже несколько раз просила его этого не делать. Джиро носился по двору, как ненормальный. Они во много раз превосходили размерами настоящих лисят и скорее походили на крупных собак. Коринн не всегда могла справиться с разбушевавшимися тройняшками, и это был один из таких случаев. Устав призывать их к порядку, она просто замолчала, давая лисятам вдоволь побеситься. Наблюдая за чужим счастьем, она и самой себе казалось немного счастливее. Словно чужая необузданная радость вливалась и в нее, каким-то образом попадала прямо в сердце и заставляла его слегка оттаять, потеплеть.