– Мне нужно больше света для работы, – пояснил он, кидая ветхую ткань на старое кресло и поглядывая вверх на тяжелые портьеры.
– Нет, вряд ли, – заметила Сэнди Уиттакер. Дейл сложил нож и вопросительно посмотрел на нее.
– Я о вампире, – сказала она. – Не думаю, что миссис Брубейкер была вампиром.
Экскурсия по оставшейся части первого этажа заняла всего несколько минут. «Традиционный пирамидальный дом для семейного проживания» напомнил Дейлу его собственный, теперь уже бывший, дом в Мизуле до того, как его перестроили: квадратный, четыре комнаты, узкий коридор и ванная. Если идти по часовой стрелке, то из облицованной плиткой кухни (одно окно, одна дверь) попадаешь в большую столовую (два окна с занавесками и портьерами), оттуда – в маленькую гостиную (два наглухо занавешенных окна), потом в холл при парадном входе и снова в кухню (кухонную дверь украшал витраж – единственный элемент декора, который заметил Дейл на первом этаже). Напротив гостиной, по другую сторону от холла, – «кабинет», маленький, но неожиданно уютный: старый стол с выдвижной крышкой, книжный стеллаж вдоль всей северной стены, одинокое окно, выходящее на подъездную дорогу, кушетка с регулируемой длиной.
– Вот здесь спала миссис Брубейкер, а до нее, насколько я понимаю, мистер Макбрайд, – пояснила Сэнди.
Она стояла так близко, что Дейл отчетливо ощущал запах ее духов и пудры.
– Они не пользовались спальнями наверху?
Сэнди Уиттакер улыбнулась.
– Нет. Мне кажется, я упоминала причину еще в первом своем письме.
Они остановились перед ванной комнатой первого этажа: раковина на подставке, отличная ванна на когтистых лапах. Душ, однако, отсутствовал, а черно-белые плитки пола во многих местах потрескались. Туалет, а точнее, одинокий унитаз за стенкой напомнил Дейлу эпизод из первого «Крестного отца», когда Майкл Корлеоне приходит в уборную итальянского ресторана, чтобы взять пистолет и убить Татталью и капитана полиции, которого играет Стерлинг Хейден.
– А душа нет? – спросил он.
– Душ есть внизу и на втором этаже, насколько мне известно. Но тем, что наверху, они никогда не пользовались.
– А почему? – спросил Дейл.
– Я все покажу, – сказала Сэнди.
Однако второй этаж Дейлу пришлось осматривать самостоятельно. Винтовая лестница, встроенная в стену между ванной и парадной прихожей, была узкой и темной. Не найдя выключателя и представив себе, как Сэнди с ее габаритами будет взбираться по крутым ступеням, Дейл проявил галантность и сказал, что поднимется один.
Наверху брезжил неясный свет.
Толстый слой паутины покрывал дверной проем, ведущий в коридор второго этажа. Огромное бесформенное существо, похожее очертаниями на паука, но размером с человека, зашевелилось на нитях паутины, искривленные конечности подергивались, стремясь дотянуться до Дейла.
Дейл замер. Потом он был очень рад, что не закричал. Уж эта-то история мигом облетела бы и Оук-Хилл, и Элм-Хейвен: Дейл Стюарт, профессор университета, закаленный житель Запада, автор романов о горце Джиме Бриджере, испугался собственной тени.
Дверной проем закрывали многочисленные слои толстого прозрачного строительного пластика, деформированного и пожелтевшего от времени. Дейл вспомнил: Дуэйн рассказывал ему, что после смерти жены Старик «ради экономии тепла заколотил второй этаж». Должно быть, это было году в пятьдесят втором.
Дейл протянул руку и осторожно коснулся верхнего слоя. Пластик был толстым и ломким. Все пять, если не больше, слоев, приколоченных на одно и то же место, искривились, потрескались и почти не пропускали свет из окна второго этажа. Неудивительно, что ему померещилась здесь паутина. А гигантским пауком, разумеется, показалось его собственное искаженное отражение. Он подошел почти вплотную к пластиковому щиту, но так и не смог разглядеть за ним какие-либо детали.
