– Тянь-лаобань сегодня в недурном настроении, раз решили позвонить мне по телефону. Чем могу вам служить?
Шан Сижуй изумленно вскрикнул:
– Я не сказал еще ни слова, как ты понял, что это я?
Чэн Фэнтай ответил:
– Кто, кроме нашего Тянь-лаобаня, может петь так красиво?
Шан Сижуй тотчас же ликующе рассмеялся, он не в силах был сдержать воодушевления, и смех его полнился детским озорством:
– Есть кое-кто! Хотя и уступает немного Тянь-ла-обаню!
Чэн Фэнтай рассмеялся вслед за ним:
– И в самом деле появился товар, способный меня поразить?
– И впрямь появился.
– Тогда в котором часу встретимся?
– Сейчас.
– Сейчас? – Чэн Фэнтай взглянул на часы, была четверть первого, не рано и не поздно. Но по правилам традиционного китайского театра самые стоящие пьесы ставили вечером, а знаменитым артистам отдавали заключительные номера в представлениях:
– И какой стоящий товар может быть в это время?
У Шан Сижуя не осталось терпения говорить, он лишь добавил:
– Ты просто приходи! Приходи скорее! А если опоздаешь, я уйду один.
Чэн Фэнтай повесил трубку, впопыхах оделся и отправился на встречу, выражение лица у него было совсем иным, чем когда он шел обсуждать деловые вопросы. Вторая госпожа озадаченно глядела на него, подумывая позвать Лао Гэ, чтобы тот подготовил машину. Лао Гэ как раз обедал с женой, на столе стояло горячее, одет он был в старую домашнюю кофту с жирными пятнами, волосы и лицо у него тоже все засалились, и, пока он переоделся бы и собрался, прошло бы время. Но не такой у Шан Сижуя был нрав, чтобы ждать. Чэн Фэнтай не простоял у порога и минуты, прежде чем сам не выдержал, потуже затянул галстук и сел за руль. Так или иначе вторая госпожа что-то заподозрила: на деловые встречи он не отправлялся без водителя, самое важное для Чэн Фэнтая – пустить пыль в глаза.
Подъехав к дому Шан Сижуя, Чэн Фэнтай дважды посигналил, и Шан Сижуй тут же выпрыгнул из ворот и ворвался в машину:
– Едем! Труппа «Юньси»!
Чэн Фэнтай и не подумал тронуться с места, а хмуро улыбнулся:
– Давай-давай, садись рядом со мной. Бросил меня за руль, заставил вести машину, а сам уж и превратился в барина!
Вытянув шею, Шан Сижуй вгляделся в его лицо:
– О! Это второй господин! И в самом деле виноват, не заметил тебя. А где Лао Гэ?
Чэн Фэнтай в раздражении закатил глаза: ну что за человек! Все мысли только об опере, а его даже и не замечает. Не говоря ни слова, Чэн Фэнтай ухватил Шан Сижуя за воротник и силой усадил рядом с собой. Хорошо еще, что тело у Шан Сижуя гибкое и податливое, с громким криком он свалился на сиденье, а усевшись, собрался было уже ругаться. Чэн Фэнтай приказал:
– Не шуми! Сиди смирно!
Увидев, что Чэн Фэнтай и правда недоволен, Шан Сижуй тотчас же присмирел и уселся прямо, он хорошо понимал, когда стоило помолчать.
От хутуна Наньлогу [30] до труппы «Юньси» всего десять минут, однако Чэн Фэнтай давно не сидел за рулем, растерял все навыки да и дорогу уже подзабыл. По пути он объехал пару лишних улиц, и Шан Сижуй начал уже подозревать, что тот намеренно тянет время, чтобы позлить его. Шан Сижуй начал сердиться, то и дело он закатывал рукав и глядел на свои швейцарские часы, громко причитая и ахая. Чем сильнее он волновался, тем медленнее ехал Чэн Фэнтай, и под конец Шан Сижуй уже прямо-таки извивался на сиденье, словно ему приспичило помочиться. Когда они подъехали к воротам театра, машина не успела еще остановиться, как Шан Сижуй уже выскочил из салона и пропал, словно помчался в объятия возлюбленной. Чэн Фэнтай взглянул на опустевшую дорогу и невольно выругался:
