Чэн Фэнтай похлопал Шан Сижуя пониже спины, поразмыслил немного и медленно проговорил:
– Когда ты станешь играть новую пьесу, я попрошу мужа старшей сестры, чтобы он одолжил нам солдат, мы выставим их вокруг театра, пусть охраняют тебя. Если кто-то посмеет баламутить публику, мы его отметелим на месте – и прямиком в полицейский участок. Проделать подобное пару раз, и все тут же станут как шелковые.
Шан Сижуй вскинул голову и взглянул на него с некоторым изумлением:
– Как это можно допустить? Привести солдат на сцену! Никогда в театре не бывать таким правилам!
– А правилу обливать кипятком бывать? Если бы они только бранились, мне и вовсе неохота было бы вмешиваться в ваши актерские дела. Ну а что, если заявится какой-нибудь негодяй, которому жизнь не мила, и плеснет в тебя не кипятком, а азотной кислотой? – Чэн Фэнтай ущипнул Шан Сижуя за щеку: – Тогда он уничтожит это прекрасное личико.
Шан Сижуй хлопнул его по руке, но решил оставить этот спор.
В последующие дни Шан Сижуй не только был занят постановкой новой пьесы, но и продолжал выступать в труппе «Шуйюнь», вдобавок обучая Сяо Чжоуцзы исполнять «Чжаоцзюнь покидает пределы родины». Он хотел, чтобы Сяо Чжоуцзы официально дебютировал в интерлюдии его новой пьесы, и это требовало тщательной подготовки, дабы имя юного актера тут же взвилось к небесам. Шан Сижуй никогда не верил в медленный путь к успеху, он считал, что так слава приходит через знакомства и связи. Если же человек и в самом деле одарен, стоит ему только выйти на сцену, как он тут же очарует всех в зале.
С приближением премьеры силы покидали Шан Сижуя, он почти не выходил из дома, а ворота в его двор были широко распахнуты, зазывая актеров репетировать прямо тут – спеть, зачитать свою роль или отработать жестикуляцию. Во дворе Шан Сижуя не было ничего лишнего, в отличие от других домов, – ни навесов, ни рыбных чаш или прочей чепухи, только простор да сливовое дерево, так что оставалось достаточно места для репетиций. К тому же здесь не мешались никакие домочадцы, была лишь одна служанка, которая прекрасно заботилась об актерах: заваривала для них чай с архатом и семенами стеркулии [50], готовила еду без соли и не подавала холодных закусок из опасений, как бы они не застудили горло. Более подходящего места для сборов, чем дом Шана, не существовало. Актеры репетировали, в то время как соседские детишки взбирались на стены и тайком за ними подглядывали. На тех сценах, которые особо удавались, они забывались и, вытягивая шеи, принимались восторженно голосить.
При поддержке Юань Лань и прочих актеров из труппы «Шуйюнь» Сяо Чжоуцзы ушел от Сыси-эра и на время остановился в доме Шан Сижуя, где обучался театральному искусству. День премьеры новой пьесы приближался. Всех актеров, задействованных в постановке, охватило смятение, у них темнело в глазах. Шан Сижуй был хоть и уникальным воином, но вовсе не талантливым полководцем. Дайте ему роль, и он мог исполнить ее столь проникновенно, что достигал небывалых высот. Но вот если велеть ему спланировать какое-то дело от начала до конца, здесь его ждало поражение – это становилось ясно при первом же взгляде на труппу «Шуйюнь». Если бы не участие Юй Цин и Ду Ци, неизвестно, удалось ли бы вообще поставить эту пьесу. Шан Сижуй только и мог, что размахивать руками, придираясь к мелочам, и навязывать обычным людям недостижимые идеалы; отказов при этом он не терпел, говоря:
