Еще раз поклонившись, он отошел, оставив Розамунду возле Анны Перси.
– Тебе понравилось танцевать с шотландцем? – спросила Анна.
– Понравилось.
– Это хорошо. Только я не была бы с ним слишком дружелюбной.
– Почему, Анна?
– Говорят, он в последнее время часто встречается с леди Леннокс – Маргаритой Стюарт.
– С кузиной королевы?!
– Да, с вот этой. – Анна качнула веером в сторону бледнолицей леди в черном атласе, стоящей у камина с кислой миной и наблюдающей за весельем. – Она недовольна замыслом королевы женить Лестера на королеве Марии. И говорят, кое-кто из шотландской партии с ней согласен.
Розамунда посмотрела на суровую даму:
– А кого же они хотят женить вместо него?
– Как кого! Родного сына леди Леннокс, лорда Дарнли, естественно. Что-то я его не вижу здесь сегодня. Должно быть, гоняется за своими служанками или слугами, смотря что ему в голову взбредет.
Больше они поболтать не успели, потому что к ним снова подходила королева, а за нею австрийцы и шведы. Анна и Розамунда присели в реверансе, а когда Розамунда поднялась, увидела, что Энтон Густавсен снова наблюдает за нею. Сейчас он не улыбался, но она отчетливо почувствовала, что он в веселом расположении духа.
Из-за нее? Из-за сияющего окружения вообще?
– Вы хорошо танцуете, леди Розамунда, – произнесла королева. – Вижу, уроки не прошли даром. В замке Рамси вас учил мистер Джеффри, не так ли?
– Да, ваше величество, – ответила Розамунда, переводя глаза с Густавсена на королеву. Взгляд Елизаветы был настолько твердым, ясным и проницательным, что Розамунде показалось, что ее секреты она разгадает без труда. – Мне очень нравится танцевать, хотя, боюсь, мне еще надо многому научиться.
– Вы скромничаете, леди Розамунда. Уверена, если вам и надо подучиться, то не больше, чем любому при дворе. – Королева вдруг повернулась к Энтону: – А вот мистер Густавсен утверждает, что он совсем не умеет танцевать.
– Совсем, ваше величество?! – Розамунда вспомнила, как он выглядел на льду – пластичная сила и грация. – Верится с трудом!
– Верно, леди Розамунда. Немыслимо, чтобы кто-то при моем дворе не умел танцевать, особенно накануне предстоящих празднеств.
Энтон поклонился:
– К сожалению, у меня не было возможности поучиться, ваше величество. И я неисправимо неуклюжий…
Теперь Розамунда поняла, что такое настоящая ложь.
– Нет таких, кто совершенно не способен научиться танцевать. Возможно, они не получат такого естественного удовольствия от движения, как я или, как мне кажется, леди Розамунда. Но каждый может выучить последовательность шагов и движений в такт музыке и в нужном направлении.
Энтон опять поклонился:
– Боюсь, я представляю собой унылое исключение, ваше величество.
Королева прищурилась:
– И вы согласны на пари, мистер Густавсен?
Он поднял черную бровь, дерзко выдерживая вызывающий взгляд королевы:
– Какой предмет пари имеет в виду ваше величество?
– Единственный! Я держу пари, что каждый может танцевать, даже если он швед. Если, разумеется, ему дать хорошего учителя. Чтобы это подтвердить, вы должны постараться и станцевать нам вольта в Двенадцатую ночь.[1] Думаю, этого времени будет достаточно для уроков.
– Боюсь, я не знаю ни одного учителя, ваше величество. – Мелодичный северный акцент Энтона стал резче от сдерживаемого смеха. Почему?! Розамунда поняла, что он на самом деле наслаждается происходящим! Он получал удовольствие от пререканий с королевой!
