Индия не засмеялась. Ее глаза сердито вспыхнули.
– Поведение доктора Гиффорда непростительно. Он должен был честно рассказать Элизабет Адамс о том, что́ у нее на самом деле, объяснить последствия и оставить за ней выбор лечения. В том числе и отсутствие всякого лечения, если она так хочет. Но выбор должен оставаться за ней, а не за ним.
Элла перестала есть. Прекратила шутить.
– Доктор Джонс, почему вы согласились здесь работать?
– Чтобы помогать бедным.
– Так помогайте.
– Но доктор Гиффорд…
– Насрать на доктора Гиффорда!
Шокированная Индия откинулась на спинку стула.
– Как у вас язык поворачивается? Вы же работаете на него.
– Нет. Я работаю у него, и он мне платит. Только и всего. А работаю я на них. – Элла ткнула пальцем в сторону приемной. – Там ждут около тридцати человек. Бедняки. Каждый – со своей хворью. Среди них полно детей. Так что засуньте ваши сомнения и угрызения совести подальше и помогайте им. Вот и весь моральный принцип. Вам понятно, доктор Джонс?
– Зовите меня просто Индией, – помолчав, ответила Индия.
Элла улыбнулась и положила ей на тарелку еще один кусок курочки, после чего убрала остатки их ланча обратно в корзину.
– Это вам на перекус… если получится. Сейчас пришлю очередного пациента.
Индии не удалось притронуться к еде. Весь остаток дня и начало вечера она безостановочно принимала пациентов. Детишек, кашляющих так, что у них гремело в груди. Жену складского грузчика, которой муж во время ссоры отхватил палец. Нескольких прачек, едва способных двигаться из-за болей в скрюченных спинах. Девочек-подростков с цингой. Проститутку, больную сифилисом. Парня, покусанного бультерьером. Нескольких детей, больных дизентерией. Двух малышей, игравших вблизи очага и получивших ожоги. Маленькую девочку с туберкулезом. Еще одного мальчика, проглотившего шестипенсовик. Его мамашу заботило не столько здоровье сына, сколько возможность вернуть монету.
Часы в кабинете доктора Гиффорда пробили семь. Индия как раз заканчивала осмотр своей последней пациентки – фабричной работницы с воспаленной печенью.
– Я пропишу вам таблетки, чтобы снять воспаление, – сказала она женщине. – Но, кроме их приема, вы должны воздерживаться от употребления спиртного.
– Это как?
– Никакой выпивки. Ни виски, ни портера, ни эля… словом, ничего вообще.
Женщина посмотрела на нее как на сумасшедшую:
– Я скорее дышать перестану.
– Тогда ваша печень пострадает еще сильнее.
Работница весело засмеялась и ушла. Ни капли силы воли, подумала Индия, глядя ей вслед. Здешний рабочий класс все больше ее изумлял. Жалкие гроши, зарабатываемые тяжелым трудом, они тратили на спиртное, сласти и вредную для организма пищу, которую называли вкусняшками: холодец, бекон, маринованные огурчики и подобное. Взять ту же миссис Бернс, принесшую свою туберкулезную дочку. Тощая, бледная малышка сосала конфету с бренди.
– Вашей дочери необходима полноценная пища. Прежде всего молоко и овощи, – сказала Индия, взяв со стола принесенные цветные иллюстрации.
Миссис Бернс как-то странно посмотрела на нее:
– Миссус, я знаю, как выглядит морковка.
Индия покраснела и отложила картинки.
– Вы даете ребенку молоко?
– Редко. Когда денег наскребаем, – ответила миссис Бернс. – А мой старик не жалует зелень.
– Но если вам хватает на конфеты с бренди, должно хватить и на молоко, – заметила ей Индия.
– Бросьте, миссус. Моя бедняжечка любит эти конфетки. Помню, бабка мне говорила: «Позволь себе немного того, что любишь, и будешь счастлива».
