— Оксан, неси все, что у тебя есть, — произношу устало. — Состояние хуже не придумаешь, — тру глаза, они слезятся так сильно, что буквы сливаются в сплошную черную линию. Не вижу ни хрена. — И чая горячего. С лимоном.
Видимо, мое отвратное состояние настолько заметно, что помощница тут же меняется в лице.
— Я сейчас, — взволнованно смотрит. — Две минуты, — и уносится из кабинета со всех ног.
Не проходит и пары минут, как она возвращается с… градусником! Да твою ж мать! Еще одна.
— Померьте, пожалуйста, — протягивает мне заклятый предмет. Я и без него знаю, что у меня температура шпарит. Только одно дело знать и совершенно другое — иметь доказательство этого.
— Что я просил тебя принести? — не скрываю ни своего раздражения, ни злости.
— Чай и таблетку, — отвечает растерянно.
— Термометр верни на место и никому не говори, что брала для меня, — смотрю девушке прямо в глаза. Знаю, она все понимает. И никому ничего не скажет, на Оксану я всегда могу положиться.
— Вам бы на больничный, — негромко произносит, озираясь по сторонам.
— Завтра меня не будет, а там выходные. Отлежусь, — обещаю ей.
— Может быть, вам что-нибудь надо? Я могу привезти домой, — искренне предлагает. Смотрит с надеждой.
Моя помощница — отличная девушка. Грамотная, ответственная, порядочная и влюбленная в меня по уши.
— Ничего не нужно, — заверяю. — Если понадобится, у меня есть Егор.
— Я вас поняла, — разочарованно опускаются плечи, в глазах тоска.
Вот, блин, женщины! Вам лишь бы поухаживать да полечить нас, мужиков. Неужели других дел никаких нет?
Оксана уходит, но на этот раз возвращается со столь желанным лекарством. Выпиваю, прикрываю глаза.
— Ермолаев! Ты совсем охренел? — Стены кабинета трясутся от смеха Давида. С трудом разлепляю глаза.
— А? Что? — озираюсь по сторонам.
Блин, вырубился. Кидаю взгляд на часы. Переговоры начались десять минут назад.
— Я оборвал тебе весь телефон. — Торковский произносит негромко. — Благо Оксана призналась, что ты дрыхнешь.
— Прости. Отключился, — поднимаюсь с кресла, поправляю рубашку. Голове уже значительно легче, температура прошла.
Со стола беру договора, смету, не забываю проверить свой телефон. И, правда, пять пропущенных от Давида. Листаю дальше, пальцы на мгновение замирают, когда вижу пропущенный от нее.
— Дава, скажи, что буду через минуту, — говорю Торковскому в спину. — Мне нужно сделать срочный звонок.
Друг смотрит на меня не сулящим ничего хорошего взглядом, но ничего не говорит. Молча уходит, качая головой.
Да, знаю, что я придурок. Но не перезвонить ей не могу.
— Забава, видел твой звонок. Не слышал, прости, — обращаюсь к девушке. Прислушиваюсь. На заднем фоне тишина. — У вас все в порядке?
— Марк, привет, — говорит чуть смущенно. — Прости, что потревожила. Я хотела деткам суп сварить, но ничего не нашла.
Ну да. С продуктами у нас напряженка. Я не готовлю, да и заниматься мне этим некогда. Близнецы завтракают и обедают в детском саду, на ужин им либо домработница, либо няня готовят. Я лишь оставляю деньги и без понятия, где женщины покупают еду. Они ведь сами этим питаются, а значит, плохого уж точно не приобретут.
На выходных мы всегда куда-нибудь едем. Или я из ресторана заказываю доставку еды.
— Пришли мне номер карты, я переведу денег. Закажи из ресторана нормальной еды, — иду привычным путем. Еще никто не отказывался от подобного предложения.
— Не нужно из ресторана. Я знаю, что там за еда, — фыркает. — Она явно не для детских неокрепших желудков.
