Вася не слушался маму, и его поставили в угол.
«Это плохо», подумал Вася.
А потом еще подумал:
«А мама считает, что хорошо».
А потом подумал:
«Мне было хорошо, когда я вел себя плохо. А теперь мне плохо…чтобы другим стало хорошо?»…
Это начало сказки, которую сочинил папа и рассказывал мне, четырехлетнему малышу. Уже тогда я знал, что правда многогранна. А где не знал, там чувствовал.
Любой скажет, что трагедия – это драма, в которой кто-то умирает. Это так. Но кое-что еще. Трагедия – когда в споре, где кто-то умер, обе стороны были правы. В этом трагедия.
Мне было плохо. Легко быть правым, если от этого не умирают люди.
Мы ехали с Томой на разных лошадях, притороченные к спинам наездников, и словно вели безмолвную беседу.
«Он умер из-за меня, из-за моих выкрутасов».
«Не говори так. А Малик и Шурик? Они живы только благодаря тебе».
Я все понимал. Но душа болела.
Непривычная еда, оцарапанные нервы и непрерывная череда событий со смертью человека, который мне доверился, наложились друг на друга… и дали неприятный эффект. Думал перетерпеть, но корчи и возня не остались незамеченными. Зад царевны поочередно совершил несколько продольных и поперечных движений, и она подозрительно оглянулась.
– Мне… на минутку, – простонал я. – Надо.
– Надо, так надо, – не стала спорить царевна. – Перекур!
Маленький отряд остановился.
– Вы курите?! – И здесь достала эта вредная ненавистная привычка. В первом классе мне выдохнул в лицо старшеклассник. Как я не задохнулся, не представляю, но желания пробовать с тех пор даже не возникало.
– Курим? – не поняла Милослава, с неясным сомнением окидывая меня взором с ног до головы. – Не слышала. Это команда на краткий отдых. Любой с детства знает.
Гм. Повод задуматься. Осталось понять, о чем.
Приемлемое местечко нашлось за деревьями, расшнурованные шаровары поехали вниз, и я присел, закинув полы халата на колени. Рука машинально нарвала больших мясистых листьев: опыт туризма имелся, уже не раз доводилось пользоваться дарами природы вместо благ цивилизации.
В траве ползали привычные глазу муравьи. Может, Малик опять сказал бы, что не наши или не муравьи. Уходя, я поднял одного и надкусил попку. Брызнуло кислым. Все как обычно.
Остальные тоже воспользовались «перекуром». Глаза Томы, возвращавшейся с другой стороны, просигналили: есть, о чем посекретничать. Что ж, поиграем в шпионов. Небрежно «гуляя» по полянке, с каждым шагом мы сближались, пока не стал слышен шепот:
