Злая лисица - страница 13

Миён как-то раз спросила, откуда эти шрамы, и Йена ответила, что это работа людей. Она была слишком молода и слаба, чтобы полностью залечить раны. Иногда Миён гадала, не осталось ли шрамов где-нибудь помимо кожи.

Дымка потихоньку рассасывалась. Йена надела халат – и вот она снова выглядит сногсшибательно. Такая высокая, гибкая, с черными как уголь волосами и такими же темными глазами.

Все знакомые говорили, что Миён – точная копия матери.

А Миён всегда их благодарила и низко кланялась. В конце концов, Йена была самим воплощением красоты. Многие мужчины, глядя на нее, не желали даже моргать.

– Миён-а, что такое?

– Я хотела с тобой поговорить. – Как бы рассказать матери об этом тревожном сне и не выдать своей ошибки?

– Ты насчет понедельника?

Миён удивленно моргнула.

– Понедельника?

А потом она вспомнила. Новая школа.

– Все хорошо. В конце концов, не в первый раз. Я привыкла. – И это правда. Миён вечно была новенькой в классе. Никогда не задерживалась надолго, так, чтобы перестать быть новенькой.

– Это хорошая школа, пусть район и похуже прежнего. Но, к сожалению, там нельзя было оставаться из-за твоей… неосмотрительности.

В голосе матери сквозило осуждение, и Миён поджала губы. Девушке совершенно не нравилось переезжать, но приходилось – и все из-за ее вечных промахов. А Йена не уставала напоминать своим раздражением, каким же наказанием была для нее дочь. Может быть, не стоит рассказывать о последней ошибке, тем более так скоро после предыдущей.

– Извини, мама, я не хотела. И девочка ведь выжила…

Оправдания, оправдания, сплошные бесполезные оправдания.

– Но ты все равно чуть не выдала нас, потеряв контроль над собой при человеке. При свете дня!

– Я просто пыталась ее угомонить! Она все доставала меня, и я среагировала соответствующе… – Миён резко замолчала, осознав, как же ее оправдания похожи на слова того аджосси из леса: «Она сама напросилась. Не надо было вопить. Я лишь пытался заткнуть ее».

Миён ненавидела себя за то, что у нее было столько общего со злом, на которое она вела охоту.

– Не надо оправдываться, – Йена будто читала мысли дочери. – Делай как я велю, и все будет отлично.

– Если честно, я хотела тебе кое-что сказать.

– Я знаю, что ты хотела сказать. Все хорошо, не волнуйся, – развеяла Йена опасения дочери. Миён ждала другой реакции.

– Все хорошо? – Сердце пустилось вскачь. Значит, не страшно, что мальчишка узнал, кто она такая, и увидел ее бусину? – Я не хотела…

– Только не надо врать, дорогая. Я прекрасно осведомлена, что ты снова опустошала жертву – медленно. Никак не можешь научиться убивать быстро.

У Миён чуть не вырвался облегченный вздох. Значит, Йена не знала ни о мальчишке, ни о бусине.

– Меня устраивает и медленно. – Миён могла бы придумать сотню оправданий: меньше шума, меньше криков, меньше кровопролития. Но она знала, что не в этом дело. И Йена тоже знала.

– Зря ты гонишься за одобрением людей. Именно поэтому ты такая слабая. – Вот оно. Мать не одобряла того, что Миён была наполовину человеком. Что в ней текла человеческая кровь, кровь отца.

– Тяжело не переживать, когда вы бок о бок живете, – пробормотала Миён.

– К сожалению, это неизбежное зло. Если мы хотим питаться каждый месяц, надо жить рядом с едой.

Миён передернуло – умеет же мать слова подобрать, – но она кивнула.

– А если бы кто-то узнал, кто мы такие?

– Тогда, конечно, пришлось бы что-то с ним делать. Но человеческую жизнь так легко оборвать, – мать говорила небрежно, и у Миён перехватило дыхание. Смогла бы она убить того мальчишку? Свернуть ему шею и оставить в лесу гнить? Она задрожала при одной мысли об этом. Но может быть, в том-то и дело? Может быть, она недостаточно жестока?