Злая лисица - страница 37

Может, стоит все-таки рассказать матери? Йена в любой ситуации знала, что делать. И да, она бы заставила Джихуна молчать – правда, навеки. Миён, конечно, не нравилось, что парень знал ее тайну, однако она точно не желала ему смерти.

Да и после поездки в школу Йена обязательно будет злиться. Наверное, лучше не рассказывать о Джихуне – хотя бы еще чуть-чуть.

Миён жила в самом конце улицы, в доме из стекла и дерева, окруженном со всех сторон природой.

Гостиная была вылизана дочиста – нигде ни пылинки. Все вещи разобрали в первый же день. Ку Йена ни за что не стала бы жить среди коробок.

В стеклянных шкафах покоились реликвии прошлого.

Керамические лошадки, навечно застывшие на дыбах. Их матери подарил поклонник. Он провез этих лошадок контрабандой, чтобы доказать кумихо свою любовь.

Шестиконечная корона, отделанная нефритом и золотом. Ее Йена получила от двоюродного брата короля.

Длинная и гладкая нефритовая заколка пине[65]. Замысловатые узоры, выгравированные на конце, складывались в изящные цветы лотоса. Набор таких заколок матери подарил ученый из Сонгюнгвана[66].

А с другого конца комнаты на Миён смотрела бронзовая лисичка. Девушка не знала, кто подарил матери этот экспонат, но он наверняка должен был обладать хорошим чувством юмора и железным характером. Иначе как ему только хватило находчивости подарить кумихо такую фигурку?

Эти реликвии Йена собирала несколько веков, и иногда Миён чувствовала себя одной из них. Эта мысль не давала ей покоя. Как можно соперничать с ворами, принцами и придворными учеными? Она хотела быть тверже керамики, дороже золота, красивее нефрита. Но выдаст ли мать дочери собственную стеклянную полочку, если у нее не получится? Будет ли аккуратно упаковывать дочь в коробку, чтобы иногда с нежностью вспоминать о ней?

Миён опустила руку в карман и зажала в ладони еву кусыль. Это уже стало привычкой.

Девушка прошла в свою комнату. Над кроватью висел постер с IU[67] – любимой певицей Миён. Йена сначала не разрешала дочери постеры. Зачем, спрашивается, заводить кумиров-певцов, когда существуют настоящие боги и демоны? Однако Миён настояла, и матери пришлось уступить. Нечасто Миён удавалось в чем-то убедить мать.

Девушка включила большой телевизор в углу комнаты. Его звук всегда помогал ей успокоиться и выбросить из головы множество беспокойных мыслей. По телевизору шел популярный сериал. Половина была уже позади: количество сопливых страданий уменьшилось, а количество признаний в любви – увеличилось. Середину дорам Миён любила больше всего.

Не успела девушка устроиться на кровати, как в дверь постучали и тут же, не дожидаясь ответа, распахнули. Миён поднялась с кровати и склонилась в поклоне.

– Здравствуй, мама.

– Долго ты до дома добиралась.

– Прости, – произнесла Миён.

– Лучше не извиняйся, а исправляйся.

Миён кивнула и смяла край рубашки, чтобы унять дрожь в пальцах. На костяшках обнаружился приклеившийся к коже кусочек салфетки, которой Джихун бережно обмотал ее руку, и девушка сцепила ладони, чтобы спрятать от матери окровавленную бумажку. Ей еще рано знать о Джихуне. Пока что.