– Резво кто-то сработал, – сделал вывод я. – Боссы уже разъехались? Начнем опрос прокуроров.
– Елей на наши души! – воскликнул матерый оперуполномоченный Матвеев. – Воздадим братьям нашим за труды их тяжкие!
Опрос начался.
– Расскажите, чем вы занимались в первой половине дня? – вежливо и тактично спросил прокурора Шевцова Айдар. – Как можно точнее, по минутам, восстановите свои действия в промежуток между половиной одиннадцатого и моментом обнаружения кражи.
– Вы что, меня подозреваете? – встал на дыбы прокурор. – Я на вас жаловаться буду!
– Мы здесь находимся с разрешения прокурора области. Вы ему жаловаться будете?
– Нет, конечно, зачем же ему-то жаловаться. Но ваши вопросы – это верх бестактности. Как вы смеете меня, прокурора, подозревать в краже кошелька у коллеги?
– Мы пока никого не подозреваем, а пытаемся восстановить картину происшедшего.
– Вы не с того конца начали! – высокомерно заявил Шевцов. – К нам на этаж мог зайти посторонний.
– У вас в здании пропускной режим. Как мог посторонний проникнуть в прокуратуру?
– Я не так выразился. На втором этаже у нас располагается следственное управление. К следователям по повесткам приходят потерпевшие, свидетели. Среди них встречаются разные люди. Вы понимаете, о чем я?
– Предположим, свидетель вышел от следователя и пошел наверх, а не на проходную. Откуда бы этому свидетелю знать, что вы все соберетесь у начальника отдела?
– Случайно зашел, – помрачнев, предположил Шевцов.
– Вы никого не подозреваете в краже кошелька? – с серьезным выражением лица спросил Айдар.
– Да как вы смеете такое говорить! – покраснел от прилива праведного гнева прокурор. – На что вы намекаете? На моих коллег? Что, по-вашему, мы здесь, в областной прокуратуре, только и делаем, что кошельки друг у друга воруем?
– Я ничего не хочу сказать, но кто-то же украл у Весны кошелек. У вас нет других версий, кроме случайно зашедшего на этаж посетителя?
С обворованным прокурором Весной работал я. Как только мы остались вдвоем, он откровенно заявил:
– Падлы! Свои же кошелек подрезали. Пока я ходил к этой Иванян, кто-то у меня в пиджаке пошарил. Отсутствовал я совсем ничего – минут пятнадцать, не больше.
Я и Весна были шапочно знакомы. Когда он работал в районной прокуратуре, вместе выезжали на место происшествия, как-то раз выпивали в одной компании.
– Вы пошли на поздравление без пиджака? – начал опрос я.
– На спинку стула повесил. За окном теплынь стоит, а батареи топят, как зимой. Я, как только прихожу в кабинет, так сразу же пиджак снимаю. Галстук бы с удовольствием снял, да прокурор области запрещает мужчинам без галстука на рабочем месте находиться.
– Сколько денег было в кошельке?
– Пятьсот рублей.
– Ого! Солидно. Какими купюрами были деньги?
– Сотками. Пять купюр по сто рублей и рублей двадцать мелочью.
Весна внимательно посмотрел мне в глаза, секунду подумал и решил быть со мной откровенным. Во внезапно обрушившейся на него сложной жизненной ситуации он ни на кого не мог положиться, кроме как на меня, случайного знакомого.
– Про деньги вопрос надо как-то объехать. Я понимаю, что сумма большая, – доверительно сказал он, – но… как бы это сказать? Мне бы не хотелось…
– Объехать пятьсот рублей никак не получится, – мягко, по-товарищески, возразил я. – Но можно придумать какое-то разумное объяснение, для чего у вас с собой была такая приличная сумма. Вы не планировали сегодня покупать мебель или вернуть знакомому долг?
