Повязку с глаз сняли. Я увидела вокруг себя много людей. Голых. Мужчин и женщин. Их лица были закрыты страшными масками. Прямо передо мной стоял мужчина в рогатом шлеме, закрывающем лицо. В свете двух лампад его тело отливало красным. Женщина, держащая меня за руку, подвела меня к нему совсем близко. Я поцеловала мужчине руки, колени и… – Девушка замялась. – Ну, вы понимаете. А после меня поставили на колени, привязали руки и ноги к четырем шестам. Дальше началось самое страшное. Мужчины и женщины подходили ко мне, и… одни били меня хлыстами, другие… я не могу об этом говорить! Вы не представляете, как это было унизительно и гадко!
– Тише, милая, успокойся! Это уже позади. Теперь нам нужно с тобой разобраться, зачем тебе это было нужно. Скажи, разве у вас все прошли через этот обряд? – спросила Алена.
– Нет, конечно, но многие – и девочки, и мальчики. Стать посвященным – это не только почетно! Ты пользуешься многими привилегиями! Отношение к тебе становится особым.
– Прости, не поняла, что значит особым? Ты хочешь сказать, что педагоги знают, кто принадлежит к посвященным? – уточнила Алена.
– Трудно сказать, но мне кажется, что там, на обряде, были и наши учителя. Я не видела лиц, но голоса похожи, фигуры.
– Ты можешь сказать, кто именно там был?
– Нет! Это запрещено! – воскликнула девушка.
– Понимаешь, я ведь не хочу тебе зла. Просто пытаюсь хоть чем-то тебе помочь!
– Нет! Я больше не скажу ни слова! – сопротивлялась девушка.
– Хорошо, не говори! – согласилась Алена. – Давай лучше побеседуем о том, в чем заключаются привилегии. Допустим, тебя могут отпустить с занятий или поставить оценку на балл выше?
– Иногда, но не часто, да и не по всем предметам. Главное относится даже не к занятиям, а к жизни в общежитии. Там весь быт подчинен строгому порядку. Только посвященные имеют право свободно общаться. К тому же лучшие комнаты, лучшее белье и прочие, казалось бы, мелочи. Но ведь разве не из них складывается жизнь?
– Трудно сказать, я, когда училась, тоже жила в общежитии и как-то не замечала, чтобы у нас присутствовало деление на посвященных и иных, – мягко сказала Алена.
– Когда это было! Сейчас кто только не учится в колледжах и лицеях! Разные готы, скины, эмо и прочие! Они очень опасны! Чтобы им противостоять, необходимо объединяться! У нас в колледже довольно тихо только потому, что мы, посвященные, боремся за то, чтобы нам не мешали жить так, как мы хотим!»
Глеб невольно отметил, что девушка явно процитировала кого-то. Слишком явно звучало чье-то навязанное мнение.
– Ты заметила? – спросил он у жены.
– Да, она и дальше тоже постоянно кого-то цитирует. Судя по всему, у них в колледже создана примитивная тоталитарная структура. Разумеется, управлять послушными роботами значительно проще, чем независимыми студентами.
– Ты думаешь, сам Кузякин организовал секту?
– Не могу сказать с уверенностью, но ему такое положение вещей выгодно. Он в принципе может даже не особо заострять внимание на дисциплине, все нужное выполнит подчиненная структура. Даже если он лично ею не руководит, – задумчиво сказала Алена.
– В твоих словах есть разумное зерно. Стоит поработать в этом направлении. Скажи, а эта девочка… что с ней будет? Ты сможешь ее образумить? Я понимаю, ей пришлось пережить немало неприятных минут, но все же…
– Надеюсь, ничего страшного с ней не случится. То, что она начала говорить со мной на эту тему, уже многое разъясняет. Только твоя помощь мне понадобится для того, чтобы ничего подобного впредь не происходило. Ты обратил внимание, что обряды они проводят в полнолуние? Значит, до следующего у нас есть почти месяц.
