“Пленительный”.
“Он гений нашего времени”.
“Да. Возможно, наш Ван Гог”.
“То, как художник играет со светом и тенью в этой скульптуре, поистине потрясающе”.
“Такой провокационный”.
“Я думаю, что это эксплуатация”.
“Как?”
“Сжигание обнаженных женщин? Это переходит все границы”.
“Есть ли грань в искусстве?”
Я стиснула зубы и остановилась, желая увидеть, к чему это приведет.
“Использование огня в этой коллекции действительно поразительно. Это создает ощущение опасности и страсти, которые действительно притягивают меня”.
“Я думаю, он пытается что-то сказать?”
“Как ты думаешь, в чем смысл послания?”
Я обратился к двум критикам – мужчине, одетому в черное, и женщине, надевающей белое.
“Я не уверен, в чем смысл, но это может быть проблематично”.
“Как эти пьесы могли стать проблемой?”
“Огонь долгое время ассоциировался с разрушением и хаосом. Трудно примирить это с чувственной и эротической природой этих скульптур”.
“Но именно это делает эти произведения такими мощными. Они бросают нам вызов охватить темные аспекты желания и страсти”.
Я застонал от досады и направился прочь.
“И все же я не уверен, что слияние секса и огня является здоровым или продуктивным”.
“Я не могу поверить, что ты такой суровый”.
Раздраженный, я направился дальше, желая вернуться к охоте.
Вскоре я проложила свой путь через небольшую группу женщин.
Я чувствовал, что это были фанатки-энтузиастки искусства, возможно, арт-токеры и видеоблогеры. У них были телефоны, они все записывали и постоянно говорили в свои устройства. Возможно, они разговаривали с живыми зрителями.
Одна из них посмотрела в мою сторону, покраснела и продолжила разглядывать меня. Опустив телефон, на ее лице появилась кокетливая улыбка.
Когда я подошел ближе, она схватила кончик своих рыжих волос и накрутила прядь на палец.
Когда я подошел, она подмигнула мне.
Не ты, милая.
Опять же, ей не хватало того, к чему я стремился, но не мог назвать себя.
Черт возьми. Эта охота становится бесполезной.
Я прошел мимо нее, не заинтересованный в том, чтобы трахать безымянного незнакомца, жаждущего влияния.
Но потом кто-то привлек мой взгляд справа.
Хммм.
Я повернулся в ту сторону, как будто меня тянуло этим невидимым, божественным источником.
Я остановился как вкопанный.
Кто это?
У нее была темно-коричневая кожа. Ее густые вьющиеся волосы вились вокруг головы и немного спадали на плечи.
И ее тело . . .
Ей следовало бы стать моделью для моих скульптур. Ее фигура могла похвастаться изгибами во всех нужных местах.
Она была на черных каблуках, от которых у меня рябило в глазах. Темно-синие брюки облегали ее пышную задницу и мощные бедра. Тем временем консервативная ярко-синяя рубашка пыталась скрыть эти полные груди, но делала это ужасно. Даже застегнутый до самой ее нежной шеи, я мог разглядеть мягкие холмики под тканью.
Кто она? Как ее зовут?
Она изучала одну из моих скульптур, ее глаза обводили линии обнаженного тела.
Что она думает?
Я наблюдал за ней мгновение, мой взгляд путешествовал по ее телу, представляя, каково это было бы прикоснуться к ней, попробовать ее на вкус.
Во мне поднялся жар.
Мой член дернулся в штанах, и с этим пришло желание заявить права на эту женщину, которую я не знал.
Я хочу ее.
Глава вторая
Мотылек и пламя
Мгновенно я превратился в хищника, выслеживающего ничего не подозревающую добычу.
Я подошел к ней медленным, обдуманным движением.
Она должна быть в моей постели сегодня вечером.
