Капитаны, время от времени поддавая ногами камешки, неспешно приблизились к крыльцу дома и остановились перед хозяевами. Хартли отступили на шаг и принялись озираться в поисках личной охраны. Хок представился, и на лицах почтенных производителей скребков для обуви отразилась интереснейшая борьба противоречий: облегчения и паники. Облегчения – от того, что Стража наконец прислала кого-то на помощь. И встревоженности – от того, что... Ну, от того, что это оказались Хок и Фишер.
– Вы ведь не разобьете ничего ценного? – взмолился Леонард Хартли. – Там, в доме, множество по-настоящему ценных вещей. Неповторимых. Не говоря уже о сентиментальных соображениях...
– Ценные вещи! – рявкнула госпожа Хартли. – Лучше скажи им про фарфоровые статуэтки, Леонард!
– Да, да, фарфоровые статуэтки...
– Очень хрупкие! – перебила Мевис. – И даже не приближайтесь к стеклянным стеллажам. На сбор этих коллекций ушли годы. Любой ущерб будет вычтен из вашего жалованья.
– Любой ущерб... – начал Леонард.
– Скажи им про привидение!
– Я как раз собирался сказать им про привидение, дорогая!
– Не смей повышать на меня голос, Леонард Хартли! Я помню тебя еще помощником галантерейщика! Мама всегда говорила, что я вступила в мезальянс.
– Я был очень высококлассным помощником галантерейщика...
Данное выяснение отношений между г-ном и г-жой Хартли, вне всякого сомнения, не требовало участия капитанов, так что они сочли возможным перенести свое внимание на Фрэнсиса. Юноша выпучил на них глаза – сказать по правде, они и без того были изрядно навыкате, – сплел длинные тонкие пальцы на впалой груди и скорбно улыбнулся.
Что вы можете нам рассказать о явлении призрака? – Хок возвысил голос, дабы перекрыть дискуссию между Леонардом и Мэвис.
– О, я думаю, это ужасно восхитительно. Черт! Настоящее вторжение из потусторонних миров. Я, знаете ли, сам – из детей ночи. Потерянная душа, посвятившая себя темным искусствам. Странник на берегах Забвения. Я опубликовал стихи в нескольких почти очень известных журналах. Вы ведь не сделаете призраку больно, правда? Я пытался поговорить с ним, но, похоже, не слишком продвинулся. Пробовал читать ему свои стихи, но он просто исчезает. По-моему, он застенчивый. Я лично не возражал бы против того, чтобы жить в доме с привидениями... Я хочу сказать, так здорово было бы иметь возможность небрежно уронить в беседе с другими детьми ночи, что я лично сталкивался с потерянным духом... Все мои друзья такие завистливые. Если бы только призрак дал мне немного поспать... В том смысле, что я хоть и ночное существо, но всему есть предел.
– Не слушайте его, капитан! – Леонард Хартли попытался придать своему голосу хотя бы немного властности, но – увы! – ни на йоту не приблизился к желаемому результату.
– Ну, пап, ну, в самом деле!
– Правильно, Леонард, – встряла Мэвис. – Поговори с ними. Возьми ситуацию в свои руки.
– Я и говорю им, Мэвис...
– Ну так давай! Будь мужчиной! В конце концов, ты ведь платишь налоги...
Хок и Фишер переглянулись и прошествовали мимо Хартли ко входу. Судя по всему, полезная информация, которую они надеялись получить у хозяев, вряд ли окупит силы и время, затраченные на ее извлечение. Проще сразу приступить к работе.
Парадная дверь выглядела самой обыкновенной. Хок повернул тяжелую серебряную ручку и толкнул ее. Створки мягко подались. Хорошо смазанные петли не скрипели. Как традиционно! Капитаны неторопливо вошли в холл.
