Посланец изящно поднялся и обворожительно улыбнулся:
– Как пожелаете, сэр Руперт.
– О черт, его точно надо убрать с улицы! – воскликнула Фишер. – Видит бог, я не хочу ничего слышать, но нам придется с ним побеседовать. И, как мне кажется, в аудитории мы нуждаемся в самую последнюю очередь. Ты прибыл один?
– Никоим образом, – произнес глубокий рокочущий голос у них за спиной.
Хок и Фишер обернулись. На них смотрел гигантский пес. Массивная голова животного находилась на уровне их талии. Под длинной блестящей темно-коричневой шерстью перекатывались тугие мускулы. Половина правого уха отсутствовала, а рот растянулся в широкой и отнюдь не дружелюбной улыбке, демонстрируя острые, здоровенные зубищи. Создавалось впечатление, что их очень-очень много.
– Мать честная, говорящий волк! – ахнула Фишер.
– Я не волк! – отрезал пес со всей определенностью, судя по всему, немало уязвленный подобным предположением. – Волки – глупые и безответственные твари. Бегают пачками, потому что боятся собственной тени. А я – пес и горжусь этим. Чанс – мой друг, и я был бы признателен, если бы вы приняли в обращении к нему более уважительный тон. А если мне только покажется, что кто-нибудь из вас ему угрожает, я тому для начала откушу руку по локоть.
Хок ни на минуту не усомнился в серьезности его намерений. Примирительная улыбка, посланная зверю, не произвела на того никакого впечатления. Капитан прикинул, не стоит ли погладить пса по голове, но одного взгляда на огромные зубы оказалось достаточно, чтобы отказаться от этой затеи.
Определить породу собаки не удалось. Шерсть переливалась всеми оттенками коричневого: от почти черного на голове до кремово-белого на огромных лапах. Морда являла собой неудачное сочетание черт, свойственных примерно полудюжине собачьих пород. Словно все собаки на свете некогда собрались на великую песью оргию, и увековечили память о ней появлением подобного экземпляра.
– Позвольте представить вам моего товарища. – Аллеи Чанс встал рядом со зверем. – Его зовут Чаппи. Он стерег меня – просто на всякий случай. Мы не были уверены, как вы, спустя столько лет, воспримете раскрытие вашего инкогнито.
– Но он же разговаривает! – воскликнула Фишер.
– И весьма неплохо, – вставил Чаппи. – Я горжусь своей дикцией. Чтобы окончательно прояснить ситуацию для всех: я не являюсь собакой Чанса. Он – мой товарищ. Я не ношу ошейника, не приношу палочку и не иду на зов, если сам не сочту нужным.
– Как ты выучился говорить? – спросил Хок.
Пес пожал плечами:
– Я жил у Верховного мага в Мрачной башне. Если достаточно долго болтаешься рядом с безумным волшебником, поневоле заговоришь. Ничего особенного.
Он неторопливо шагнул ближе к капитанам, и Хок с Фишер с трудом подавили сильнейшее желание отступить назад. Чаппи уселся на землю и почесал рваное ухо задней лапой.
– Мы с вами когда-то встречались, но вы вряд ли меня помните. Я был тогда еще щенком. Один из опытов с животными, которые проводил Верховный маг. Нас тогда было много. А теперь постойте смирно, чтобы я мог обнюхать вам промежность, описать вам ногу и произвести прочие предосудительные действия. Это часть моего собачьего обаяния.
– Полагаю, данный ритуал можно опустить, – капитан посмотрел на посланника. – У этого пса избыток самомнения, не в обиду будь сказано.
– Я знаю, – вздохнул Чанс. – Поверьте, знаю.
– Надо увести эту парочку подальше от людских глаз, – напомнила Фишер. – Они выглядят странно даже для Хейвена.
