Злые духи - страница 14

Ремин смутился.

– Зачем вам имя? Я могу откровенно сказать – да, вы угадали верно чувство, под влиянием которого написана эта картина, но имени я вам не назову. Между этой особой и мной не было даже флирта. Имя это вам неизвестно, эта особа живет в России, и мы даже никогда не переписываемся. Зачем вам ее имя?

– А я вам уже говорил, что я сплетник.

Леонид опять повернулся к картине и заговорил медленно и лениво:

– Мне нравятся ваши картины – у вас действующие лица – здания… На меня это произвело такое впечатление, что я теперь не могу отрешиться от этого. Теперь все здания для меня имеют психологию. Я вижу добрых, злых, юмористов, скептиков, а некоторые имеют очень сложный характер.

Когда вы придете к нам, обратите внимание на наш дом – этот отель построен в эпоху Регентства, – странный дом.

Леонид ходил по мастерской, останавливаясь перед этюдами, развешанными по стенам.

– А знаете, что я вам скажу! Ведь вы открыли нечто совершенно новое, с этими вашими одухотворенными зданиями. Комбинация архитектора и художника дала вам это.

– Я теперь не занимаюсь архитектурой.

– Мне кажется, вы сами себя обманываете – вы ее любите страстно, гораздо больше живописи.

Ремин засмеялся.

– Отчего же я не архитектор, а живописец?

– А вот именно потому, что вы ее слишком любите.

– Это парадокс.

Леонид сморщился.

– О, какой ужас! Парадокс! Я никогда не говорю парадоксов. Это страшное безвкусие. Это недостаток мышления, вульгарность, невоспитанность ума… Я способен обидеться и сейчас скажу вам, почему вы не архитектор.

Вы хотите создавать здания, здания живые, говорящие, и вы сталкиваетесь с условиями жизни.

Предположим, у вас возникает в голове проект тихого, грустного дома, которому хочется мечтать над заглохшим прудом – грезить о чем-то туманном в печальный вечерний час… и вдруг вам приходится строить его на веселом холмике, в смеющейся долине… да и не можете вы создать вокруг него вечного «вечернего часа». Не правда ли?

В другой раз вы создали в мечтах проект страстно-чувственного дворца. Вам грезится пышная жизнь эпохи Возрождения – широкие лестницы, по которым шелестят тяжелые, парчовые шлейфы, мраморные статуи на фоне рустиков, раскаленных флорентинским солнцем, и… бац! Стройте ваш дворец в Москве на Плющихе!

Вот и оказывается, что ваша архитектура для вас страстно желаемая женщина – идеальная красавица, которую вам приходится ставить у корыта, и вы не можете этого видеть, вы отказываетесь от ее любви. Боясь опошлить ваши грезы, вы предпочитаете писать ее портреты в идеальной обстановке. Вы слишком влюблены!.. Однако уже половина второго – у меня деловое свидание в кафе Laperouse.

Леонид взял шляпу.

– Значит, до обеда. Ради бога, приходите, а то Додо съест меня. Я ей протелефонирую из кафе, что вы придете.

– Приду непременно, – ответил Ремин, крепко пожимая руку гостя.

M-lle Парду встала не в духе. Прислуга, которая по утрам приходила исполнять черную работу, заболела. Ей пришлось самой вымыть грязную посуду, оставленную с вечера в лоханке, самой наполнить угольный ящик и подтереть пол в кухне.

Ее ami, пишущий в журналах под псевдонимом Victor Mort, вот уже два дня приходил домой пьяный, а пить он не мог – у него делались судороги и сердцебиение.

Она провозилась с ним всю ночь, прикладывая ему компрессы и давая лекарства.

У нее не было времени ни причесаться, ни одеться, и она ходила в капоте с небрежно заколотыми на макушке волосами.