«Устроился на новую работу».
Кирилл от удивления довольно громко присвистывает. Помощница в предбаннике оживляется, но Кирилл ее быстро успокаивает, дескать, ей послышалось.
«Да? И какую?» – быстро печатает в ответ Кир.
«Не поверишь. Взяли учителем в частную школу».
Кирилл действительно не верит. Нормальную профессию брат в свое время не получил по понятным причинам и менял работу не просто как перчатки, потому что перчаток у него уже лет двадцать как только одна пара, а вместе с переменами в настроении. Захочет – неделю поработает, соизволит – месяц. Нигде Глеб надолго не задерживается и ни в чем особенно он не хорош, кроме, разве что, детей.
Рената Кириллу нравится, таких он еще не видел. Хорошая девчонка.
Кирилл рассеянно потирает шрам на шее, чуть повыше левой ключицы, и одной рукой набирает текст:
«И что же ты там преподаешь?»
«Помогаю таким, как я».
Кир не выдерживает. Кто бы его брату сначала помог, пока он окончательно кукушкой не полетел. Немного подумав, Кирилл подхватывает подписанный клиенткой договор и методично рвет его на мелкие кусочки.
– Кирилл Владимирович, можно я пойду?
В дверях появляется младший помощник Вероника, и по ее внешнему виду точно можно сказать, что разрешение для нее формальность. Девушка нетерпеливо почесывает руку, пытаясь отвлечь от длины платья, в которое она только что переоделась. Только вот эффект случается прямо противоположный. Кирилл глаз не может оторвать от этого миниатюрного куска ткани из искусственной кожи.
– Конечно.
Только в этом «конечно» собирается вся гамма эмоций: от удивления до молчаливого осуждения. В ушах у девушки тоскливо покачиваются кольца такого размера, что жительница какого-нибудь цыганского племени с радостью бы назвала Веронику своей дочерью.
Кирилл знает, чем девушка занимается после работы: поет в клубах, иногда дает частные концерты. Он пытался спрашивать, зачем ей юриспруденция, но в ответ получал лишь стандартный набор из «стабильность» и «мама спокойна». Так она и уходит почти каждый вечер в ярких шмотках, а на работу утром возвращается разбитая и помятая, остро нуждающаяся в пяти чашках черного кофе, будто в переливании крови.
С другой стороны, в своем офисе Кирилл никогда не вводил дресс-код. Сам надевает что-то более-менее приличное только в суд. Клиентов часто убеждают просто белая рубашка и черные джинсы, остальную работу делает его профессионализм.
Начальник и подчиненная еще некоторое время обмениваются многозначительными взглядами, и затем Вероника исчезает. Удивительно, но у них даже ни разу ничего не было. Может, потому что у Кирилла волос нет и ростом он почти с Веронику? Вряд ли.
Он пробовал как-то раз встречаться с клиенткой, но ни к чему хорошему это не привело. Без пяти минут бывший муж – а они с супругой тогда занимались разделом имущества, – выследил, подкараулил у подъезда и хорошенько так врезал, от души. Как показал рентген, ничего не сломал, кроме разве что гордости. В суд Кирилл подавать не стал и просто пришел к выводу, что работу с личной жизнью лучше не смешивать. Вероника, судя по всему, придерживалась того же мнения.
Еще через двадцать минут стрелка настенных часов вплотную приближается к восьми, и Кирилл наконец решает, что на сегодня можно закончить. Он выключает ноутбук, кладет кое-какие бумаги в портфель, чтобы пролистать дома, и, на мгновение задержавшись у выключателя, гасит свет.
