– А как Джойс принял свое поражение?
– Очень плохо, что можно понять. По крайней мере, я сужу об этом по наблюдениям со стороны. Говорят, прежде он был жизнерадостным и счастливым человеком, но сейчас это хмурый, угрюмый и ворчливый тип. Он одержим своим горем, подозрительно смотрит на посторонних. В последнее время единственный, кто способен с ним поладить, это его дочь, они все время держатся вместе. Конечно, положение у него трудное. Его ферма почти идеально обустроена для этой части света, там хорошая почва, источник воды, строения, деревья, все ухоженное и удобное как для жизни, так и для сельского хозяйства. А взамен он получает пустой кусок земли нерегулярной формы без построек, частично занятый болотом, а частично каменистым пустырем – причем именно с той стороны и отступало в прошлом болото, оставляя полный хаос.
– А что же делает Мердок?
– Ведет себя довольно постыдным образом. Временами он вызывает у меня сильнейшее раздражение, просто ударить его хочется. Кажется, любой его поступок или высказывание направлены исключительно на то, чтобы разозлить или унизить соседа. Если бы я не заключил с ним договор на определенный срок, ушел бы немедленно. Хотя работа сама по себе очень интересная, и, кроме того, она дает мне ценную возможность изучить этот удивительный феномен – блуждающее болото.
– А в чем заключается твоя работа? Это горные разработки или осушение болота?
Мне показалось, что он смущен вопросом, в ответ сначала последовало лишь «хм» и «м-да», но потом он улыбнулся и сказал:
– Честно говоря, я не имею права рассказывать об этом. Всем известный гомбин, мистер Мердок, включил в договор особый пункт, что во все время моей работы на него мне запрещается информировать о ней кого-либо, кроме заказчика. Он хотел сначала включить в запрет когда-либо вообще рассказывать об этой работе, но тут я наотрез отказался, и он смягчил формулировку.
Я отметил про себя, что загадок вокруг Шлинанаэра становится все больше. А тем временем Дик продолжал:
– Однако я не сомневаюсь, что ты вскоре найдешь здесь объект, способный тебя заинтересовать. Ты ведь занимаешься научными исследованиями, не так ли?
– О нет! – воскликнул я. – Моя покойная двоюродная бабушка позаботилась о том, чтобы я получил серьезное образование, сама выбирала учителей и школу. Но я убедился, что наука – не мое дело. Вообще-то в последнее время я ничем определенным не занимался.
– Как тебе это удается?
– Ну, я не был совершенно праздным бездельником. Но вот уже почти год, как я вступил в права наследства. Вероятно – по крайней мере, я надеюсь на это, – я в ближайшее время вернусь к работе.
– Уверен – и, конечно, надеюсь на это, друг мой, – серьезно сказал Дик. – Если человек отведал вкус настоящей работы, особенно той, что занимает его разум и воображение, мир становится унылым без такого рода занятий.
– По мне, так унылый тот мир, где нет девчонок, а кое для кого – болот, – проворчал Энди, обернувшись к нам и широко ухмыляясь.
Я рад был отметить, что Дик Сатерленд так погрузился в свои мысли, что не обратил внимания на плоскую шутку возницы.
– Друг мой, как приятно было встретиться с тобой и обнаружить, что мы разделяем интерес к одной теме, – воодушевленно сказал Дик.
Я не мог позволить, чтобы он принял меня за ученого. Он бы вскоре и сам обнаружил, что это не так, тогда мои мотивы предстали бы весьма сомнительными. Я мог подтвердить мнение Энди или дать понять, что имею свои, особые причины для визита. Настаивать на их отсутствии было бы слишком подозрительно, так что я сказал:
