Надеюсь, она добралась до тетки целой и невредимой.
Качая головой, я повернулась обратно к костюмной стойке и наобум выбрала себе наряд. Коко сможет сама о себе позаботиться. А вот я…
После третьей тщетной попытки снять платье я сдалась. Сломанные пальцы отказывались сгибаться как положено, а выгнуться так, чтобы дотянуться до пуговиц между плеч, ну никак не выходило. В конце концов я просто взяла из ближайшего ларя шапо-бержер[9] и очки в проволочной оправе и нацепила все это. Вчерашняя бархотка все еще скрывала мой шрам на шее, а плащ прятал почти все пятна. Придется идти так, делать нечего.
Мой мочевой пузырь требовал немедленного облегчения, а пи́сать в углу, как собака, я не желала точно.
К тому же, если вдруг придется быстро убегать, я всегда смогу сунуть в рот кольцо Анжелики. Я подозревала, что в фойе будет слишком людно и там не получится быть невидимой: столкнись с кем-нибудь – и прощай моя маскировка. Нет на свете ничего подозрительней привидения, которое наступает людям на ноги.
Надвинув шляпу пониже, я прокралась вниз по лестнице, которая вела за кулисы. Большинство актеров не обратили на меня внимания. Кроме…
– Эй, вам сюда нельзя, – сказала надменная девчонка с крючковатым носом. У нее было круглое лицо, а волосы цветом и видом очень напоминали кукурузный шелк. Когда я обернулась к ней, девушка ахнула. – Господи, что у вас с лицом?
– Ничего. – Я быстро опустила голову, но было поздно.
Девушка подошла ближе, и надменность на ее лице сменилась тревогой.
– Вас кто-то обидел? Может быть, стоит вызвать констеблей?
– Нет, нет. – Я смущенно ей улыбнулась. – Я просто искала туалет и заблудилась, вот и все!
– Туалет в фойе. – Она сощурилась. – Это что у вас на платье, кровь? С вами точно все хорошо?
– Просто прекрасно. – Я закивала как ненормальная. – Спасибо!
Ушла я слишком поспешно и этим явно вызвала еще больше подозрений. Головы я не поднимала, но чувствовала чужие взгляды. Видимо, лицо у меня и правда выглядит кошмарно. Наверное, все же стоило сразу воспользоваться кольцом.
В фойе все стало только хуже. Там толпились богатые аристократы и купцы, еще не занявшие свои места. Я жалась по стенам и углам комнаты, чтобы избежать ненужного внимания. К счастью, посетители были слишком увлечены друг другом и меня не замечали. В конце концов, театр Солей-и-лун куда больше любили посещать ради свежих сплетен, а не представлений.
Одна парочка шепталась, что на этот раз дневной спектакль посетит сам Архиепископ. Ну что ж, очередная прекрасная причина поскорей вернуться назад на чердак.
Как патриарх шассеров, Архиепископ возглавлял их духовную борьбу с бельтеррским злом и утверждал, будто сам Господь наказал ему истреблять нечистую силу. Он сжег десятки ведьм, больше, чем кто-либо другой, но все так же не знал покоя и отдыха. Я видела его только раз, издалека, но этого хватило, чтобы увидеть в его глазах блеск подлинной одержимости.
Я заскочила в уборную прежде, чем кто-нибудь еще успел меня заметить. Справив нужду, я сдернула дурацкую шляпу и встала перед зеркалом. Тут же стало ясно, чем я так потрясла актеров. На моем лице живого места не осталось. Большие фингалы расплылись под глазами, щеки были забрызганы высохшей кровью.
Я смыла кровь холодной водой и долго терла кожу до красноты. В целом сильно краше от этого я не стала.
В дверь вежливо постучали.
– Простите! – смущенно крикнула я. – С желудком беда!
